Знак чудовища
Шрифт:
Они со старостой опрокинули по стаканчику - за успешное завершение дела. Закусив колбасой и поговорив о трудной доле служивого человека, выпили по второму. Третий тоже не заставил себя долго ждать.
Когда бутыль опустела, Сигмону стало все равно - какие маги, где живут, и чем занимаются. Хотелось только одного - спать. Сытный обед, усталость и деревенский самогон, заставили Сигмона уронить голову на скрещенные руки. Поттон покачал головой, уложил курьера на лавку и сунул ему под голову подушку, набитую лучшим утиным пухом. После чего допил стопку гостя, которую тот так и не одолел, и отправился чинить забор.
Проснулся
Разминая затекшую спину, Сигмон с ужасом подумал о том, что ему придется провести вечер и часть ночи в седле. К счастью, голова не болела, - самогон оказался отменным, да и хорошая закуска тоже помогла. Единственным последствием «угощения» стал приступ необоримой лени. Сигмон сидел на лавке, смотрел на стол и думал, что ему совершенно не хочется уезжать из деревни. По крайней мере, сегодня. Конечно, надо торопиться в Пасам, но ведь у него оставался в запасе целый день. В конце концов, - днем раньше, днем позже, - какая разница? Никто не оценит его усердия, не стоит себя обманывать. Лишь бы уложиться в отпущенный срок.
Уговорить самого себя Сигмон не успел - дверь распахнулась, и в комнату вошли староста, его жена и дочь. Сразу стало шумно. Увидев, что гость проснулся, хозяева засуетились: Ишка и Мариша стали собирать на стол, староста начал уговаривать гостя остаться ночевать. Сигмон вяло сопротивлялся, отговариваясь, что ему пора в дорогу, что его ждут в Пасаме и что он на службе. Староста, чуя слабину, не отставал, - напирал на то, что негоже ночью слоняться по пустынным дорогам, что долг хозяина велит ему не отпускать гостя и все прочее в том же духе.
Дело решил быстрый взгляд Ишки, брошенный на Сигмона. Заглянув в ее голубые глаза, курьер понял, что сегодня он уже никуда не поедет. Он будет вновь ночевать на сеновале и пусть тот Пасам горит огнем.
Курьер, с деланным вздохом, поддался уговорам Поттона и объявил что остается. Тут, как по заказу подоспел ужин и за стол на этот раз сели все вместе. За едой Сигмон вновь пересказал историю встречи с магом и был вознагражден восхищенным взглядом синих глаз. Прибодрившись, он припомнил пару историй из кадетской жизни и разговор продолжился. Староста принес еще одну бутыль самогона, и ужин удался на славу.
На этот раз Сигмон выпил не много - всего одну стопочку и то больше для вида. Он надеялся, что ночью ему спать не придется, и потому особенно не налегал ни на еду, ни на выпивку. Когда солнце нырнуло в лес, он объявил, что отправляется спать, потому как завтра рано вставать и встретил полное понимание. Поднявшись, он пошел к дверям, и по дороге подмигнул Ишке. Она улыбнулась в ответ, и Сигмон понял, что остался не зря.
Удобно устроившись в мягком сене, он откинулся на спину, и стал ждать. Сигмон понимал, что придется немного посидеть в одиночестве, - староста и его жена должны были уснуть. Но он был к этому готов. Рассматривая щели в потолке, он снова порадовался, что выбрал такую прекрасную жизнь: путешествия, приключения и служба в армии с возможностью сделать карьеру. И первое самостоятельное задание выдалось на редкость удачным. Будет о чем рассказать друзьям, будет, чем похвастать. Сигмон представил, какое лицо будет у Трегара, записного бабника, когда он опишет ему Ишку.
На деревню опустилась ночь, и Сигмон Ла Тойя, курьер на испытании, незаметно задремал, убаюканный размеренным сопением лошадей и пряным запахом сена.
Разбудил его громкий звук. Подхватившись, он рывком сел и прислушался, пытаясь понять, что это - обрывок сна или реальность. Напряженно вслушиваясь в ночь, Сигмон ругал сам себя за беспечность. Как он мог уснуть! Оставалось надеется, что Ишка еще не приходила. Она ведь могла обидеться на незадачливого кавалера и уйти.
Ночь выдалась тихая. Сигмон слышал, как настырно звенят комары, как тяжело сопят лошади - его Ураган и старая доходяга старосты. Где-то далеко квохтали разбуженные куры и тихо, больше для порядка, переругивались две собаки. В остальном, все было как всегда. Похоже, кому-то приснился страшный сон, только и всего. Расслабившись, Сигмон повалился в сено, и тут же тишину взорвал крик ужаса.
Курьер подпрыгнул, вскочил на ноги и стал лихорадочно шарить по сену, разыскивая сапоги. Крик повторился, и он разобрал, что кричит женщина - страшно, надрывно, ужасаясь тому, что увидела.
Хлопнула дверь дома, и Сигмон услышал, как Поттон браниться в полный голос. Дверь распахнулась, и в сарай влетел староста - в белой домотканой рубашке до колен, с факелом в руках. Он вскинул руку, освещая сарай, и бросил на курьера полный безумия взгляд. И тут же, ничего не сказав, бросился прочь.
– Поттон!
– крикнул Сигмон, натягивая сапоги.
– Поттон!
Снова закричали, - где-то недалеко, за домами, - и тут же забранились хором, на несколько голосов. Собаки подняли лай, и деревенская ночь разом наполнилась шумом и гамом.
Сигмон, бросив сапоги, выскочил из сарая и увидел, как за овином пляшет свет факела. Он бросился следом, заметив краем глаза, как на порог дома вышла Мариша - жена старосты. Курьер пробежал мимо, свернул за овин и увидел как староста, размахивая факелом, бежит по огородам к соседнему дому. Сигмон, не раздумывая, бросился за ним.
Поттон бежал быстро, и длинноногий курьер едва поспевал за ним. У покосившегося плетня, разделявшего огороды, он все-таки догнал старосту. Тот замешкался, перебираясь через плетень, запутался в своей рубахе и чуть не упал. Сигмон успел подхватить его и помог перелезть через захрустевшие прутья. Староста, не обратив внимания на помощь, вырвался из рук курьера и побежал по тропинке ведущей в лес. Туда, откуда доносились голоса крестьян. Сигмон бросился следом, тяжело шлепая босыми ногами по мокрой от росы земле.
Сразу за огородами начинался лес. Тропинка вела в самую чащу, но староста не остановился, он побежал еще быстрей, и белое пятно его рубахи заметалось между черными стволами. Сигмон, бежавший следом, потерял тропинку и бросился напрямик, следом за Поттоном. Прикрыв голову руками, курьер с разбега проломился сквозь кусты, и выскочил на большую поляну.
В центре стояли деревенские - человек десять, не меньше. Они ожесточенно ругались, кричали друг на друга, размахивали руками. Свет факелов плясал по траве, и в его свете разлапистые деревья казались ожившими чудовищами.