Знак чудовища
Шрифт:
Чудовище внутри тана корчилось от боли, огрызалось на колдуна, но тот оказался сильней. Он все давил и давил, не давая ему развернуться в полную силу. Сигмон превратился в оболочку, в пустую коробку, стал всего лишь сосудом для кипящей битвы сил. Зверь был занят магом, маг зверем и тан остался в одиночестве. На него, Сигмона ла Тойя, никто не обращал внимания. В нем осталось только то, что было дано от рождения природой: его человеческие силы и больше ничего. Он ясно ощутил это и ужаснулся тому, насколько слаб. Он так привык к силе зверя, что забыл, каково это - быть обычным человеком, слабым и беспомощным. А ему нужна была сила, сейчас, сию секунду, потому что ладони мага
Кулак тана вошел точно под седую бороду. Маг лязгнул зубами, взмыл в воздух, взбрыкнул ногами и хлопнулся на спину. Чудовище внутри Сигмона радостно взревело, развернулось во всю силу, жаждя крови врага, но тан уже не нуждался в его помощи.
В мгновенье ока он надавил коленом на грудь старика, ухватил его за бороду и прижал к горлу клинок. Оставалось только чуть нажать, и голова мага покатилась бы по вытоптанной траве. Но Сигмон остановился. Он смотрел в голубые глаза - ничуть не водянистые, не выцветшие, совсем не стариковские глаза. И не шевелился. Маг смотрел на него и молчал. В его глазах не было ни страха, ни гнева. Только немного сожаления, словно после проигранной партии в кости - не больше. Он был стар, по настоящему стар и смерть не страшила его. Он успел к ней привыкнуть. Сейчас он только немного расстроен тем, что все кончилось именно так, а он не успел в последний раз посмотреть с обрыва на зеленые долины.
– Ну, - сказал маг.
– Чего ждешь?
Сигмон не ответил. Услышав хриплый голос, он вздрогнул, и лезвие куснуло шею старика - чуть-чуть, не больше, чем бритва, срезающая волосок.
– Давай, - сказал маг, и в голубых глазах появилось презрение.
– Ты пришел отомстить? Покончим с этим.
– Нет, - ответил Сигмон.
– Я пришел не за местью, а за спасением.
– Спасение? Ты ожидал встретить тут одного из богов?
– Всего лишь отшельника, что мог бы прочитать рукопись одного старого мага.
Голубые глаза старика вспыхнули огнем, - в нем смешались настороженность, интерес, гнев… Тан отпустил седую бороду, оттолкнулся от груди мага и встал. Меч с лязгом отправился в ножны.
– Вставай, - сказал Сигмон.
– Я не желаю тебе зла, Леггер.
Он отвернулся и затаил дыхание. Все должно решиться прямо сейчас. Или удар в спину, быстрый, точный и беспощадный или…
– Леггер давно умер.
– Твоя рукопись. Чучело у барона. Старый отшельник, избегающий магов и людей. И еще - когда ты выходил из дома, то прихрамывал. Ведь тебя не зря прозвали Хромым Леггером?
Маг не ответил, лишь старчески закряхтел, с сожалением и досадой. Тан понял, что он понимается на ноги, но не обернулся. Он смотрел прямо перед собой до тех пор, пока старик не положил руку ему на плечо.
– Иди за мной, - буркнул он, поглаживая горло.
– Надеюсь, чайник, в отличие от крыши, еще цел.
И не оборачиваясь, сильно припадая на правую ногу, Леггер пошел к хижине.
Травяной отвар оказался великолепным, хоть в нем не было листьев южного чая, до которых так охочи северяне. Зато в нем был чудесный сбор трав растущих в горах, трав спелых, душистых, охотно отдающих радость и тепло.
Сигмон неспешно потягивал кисловатое варево и чувствовал, как к нему возвращаются силы. В голове
Они сидели на деревянных чурбачках, за низким столиком из связанных палок, и пили чай. Маг шумно прихлебывал из широкой глиняной чашки, слепленной кое-как, и рассматривал дыру в крыше. Разглядывал с сожалением, прикидывая, как ее чинить и сколько на это уйдет сил. Сигмон просто пил отвар. И молчал.
– Когда умер старый Мериод, я, наконец, смог спуститься с горы, - сказал маг и тан вздрогнул: в полной тишине слова мага прозвучали раскатом грома.
– Он не знал, что я здесь живу, - продолжал Леггер, разглядывая чашку.
– Но если бы встретил, то непременно узнал. Он узнал бы меня, даже если я просто подошел бы на пол-лиги к замку Нотхейма. А мы с ним никогда не ладили. Даже в молодости. А уж к старости он сделался совершенно невыносим. Как и я сам.
Маг тяжело вздохнул, подхватил железный чайник и плеснул себе в чашу кипятка.
– Отличная вещь, - сказал он.
– Гномья работа. Выпросил у барона, а то приходилось кипятить воду в котелке. Надо сказать, что прогулка до замка себя оправдала. Хотя далась она мне нелегко.
– Как ты забирался на скалу?
– спросил тан.
– Левитация. Знакомое слово? Силы у меня уже не те, что раньше, но кое-что я еще могу.
– А зачем вся эта история со смертью?
– Ты не представляешь, как я устал. Мне хотелось побыть одному. Именно одному. Чтобы не видеть никого и ничего. Ты слишком молод, чтобы это понять. Но поверь, такое - бывает. Сначала я построил башню - огромную каменную башню, защищенную лучшими заклинаниями, - и скрылся в ней, как улитка скрывается в своем домике. Но под ее стенами постоянно толпился народ. То король, желающий власти, то мои коллеги, желающие совета или поединка, а то и рыдающие девицы, умирающие от неразделенной любви. Через пару лет я понял, что меня не оставят в покое до самой смерти. И тогда я умер.
– Я представляю, - тихо произнес тан.
– Иногда мне тоже хочется… Спрятаться так, чтобы никого не видеть. И никто не видел меня.
Леггер кольнул гостя холодным взглядом, словно сомневаясь, что юнец способен представить такое, но промолчал. Хлебнул отвара. Потом поставил опустевшую чашку на стол.
– Ладно.
– Сказал он.
– Уже не помню, когда я столько много говорил. Сыт этим по горло. Теперь ты рассказывай.
Сигмон вздохнул, разбавил отвар в чашке кипятком и крепко задумался. Маг не торопил. Просто внимательно разглядывал гостя, словно пытаясь угадать, какая история прячется за этим молчанием. Интересная? Скучная? Страшная? И тан не разочаровал гостеприимного хозяина.
Он рассказал, как стал чудовищем, про Фаомара, про демона и про магов Вента. Про все остальное рассказывать не стал, закончил тем, как убежал из темницы и отправился в Гернийский университет. Когда он замолчал, маг крякнул, протянул руку и ухватился за ворот Сигмона. Отогнул его в сторону, посмотрел на полосу чешуи и покачал головой.
– Фаомар, - протянул он.
– Вот, значит, как он закончил дни. Дурная смерть. Я очень расстроился, когда услышал о его несчастье. Должно быть, оно лишило его последних крох ума. Вечно он возился с чудовищами. У него к ним была патологическая, как однажды выразился его наставник Теон, страсть. Когда Фаомар был всего лишь учеником, то умудрился вызвать демона - прямо на занятии. Мне стоило больших трудов загнать тварь обратно в его мир. Но парень остался доволен собой, прямо лопался от гордости. Я знал, что это плохо кончится, но чтобы так… Зря он взялся за это.