Знак даосов
Шрифт:
– Все хорошо? Что случилось? – голос тряский, встревоженный.
– Все в порядке. Нор, я уеду и очень скоро вернусь. Езжай домой и жди меня. Садись и жди! Никуда не уходи.
Нора закивала быстро-быстро, соглашаясь, но ее маленькие ручки намертво вцепились в воротник куртки Игоря.
– Только не уходи никуда. Поняла? Дождись меня. – Мелехов буквально отодрал себя от Норы, и пошел к машине, но вернулся, крепко обнял маленькую и только после этого уехал.
Через половину часа он был у Жарова и слушал приказ генерала. Собственно, приказа
– Игорёк, я понимаю. Я все понимаю. Ты еще не совсем в форме. И да, я хотел посадить тебя в кабинете. Но, пойми, нет у меня специалиста твоего уровня. Нет! Понял?! Позарез нужна информация! – Жаров повысил голос, убеждая и извиняясь одновременно.
– Я понял. Сделаю. Когда транспорт?
– Через час, Игорёк. Больше времени нет. Все необходимое предоставит бюро. Аппаратура, экипировка – полный фарш. В группу могу дать не более двух человек. Ты третий. План на тебе. Докладывать мне лично! Кто с тобой?
– Шепелев, Усиков. – Игорь ответил мгновенно. – Они в части? На месте?
– Да. – Жаров кивнул уверенно. – Игорёк, стартуешь отсюда. Инструкции, как обычно, перед рейдом.
– Нет, – уверенно и бесспорно, – я должен заехать домой. Аркадий Борисович, можете разжаловать, но я должен.
Жаров пожевал губу в задумчивости, окинул внимательным генеральским взглядом Мелехова, но перечить не стал. Отпустил многозначительным кивком, мол, под мою ответственность и не смей подводить и опаздывать.
Мелехов пулей выскочил из кабинета, вломился в соседний отдел и там, напугав до полусмерти штабного, не слушая его нытья и просьб, вытащил из шкафа мигалку с крякалкой*, и был таков.
От автора: Мигалка с крякалкой – устройство для подачи специальных световых сигналов, дополненное устройством для подачи специальных звуковых сигналов.
Через десять минут внедорожник Мелехова мчался на бешеной скорости по улицам Москвы, пугая другие машины сиреной и проблесками синего цвета. Игорь рвался к Норе. Злился на себя и свою глупость, проклинал собственное неверие, и поражался своей слепоте, невозможности узнать, понять очевидное и единственно правильное – Нору он любил всегда, а если быть честным, то никого, кроме нее не любил.
– Нор, какой же я баран! – начал по обыкновению один из своих монологов. – Я все скажу. Я все тебе скажу сейчас. Кретин! Баран! Чёрт, «баран» уже был. Дважды баран!
Он домчался до дома в рекордные двадцать минут! Бросил машину у ворот, не закрыв толком двери, и побежал к крыльцу. Нора уже выскочила на улицу – босая, в тоненькой маечке! На бегу Игорь подхватил маленькую, и внес в дом.
– Игорь, ты своей сиреной взбудоражил весь поселок, – Нора смеялась весело и беззаботно, пока Мелехов аккуратно ставил ее не ноги. – Вот интересно, куда ты так спешил? Я же обещала тебя дождаться. И очень рада, что дождалась.
Тонкие изящные руки легли на плечи Игоря, самые синие в мире глаза смотрели с любовью и сияли так, что Мелехова
– Нора, маленькая моя, слушай внимательно – я должен уехать, – обхватил большими ладонями её личико. – Я не могу не ехать, понимаешь?
Он видел, как из глаз Норы уходит сияние, взгляд становится темным, встревоженным.
– Игорь, нет. Нет! Ты не можешь. Зачем? Не надо, пожалуйста, не надо! – и огромные слезы, блестящие и очень тяжелые.
– Если бы я мог, если бы я только мог, Нора. Не плачь, маленькая, – прошептал и начал целовать мокрые щеки, печальные глаза.
– Игорь, я люблю тебя. Я всегда любила только тебя, - она шептала в ответ. – Я пыталась не любить, но ничего не вышло.
– Я сейчас только понял… Я знал, Нора, только не понимал. Я баран, – горячие губы встретились с такими же горячими.
Не померкло и не вспыхнуло – окатило. Любовью окатило, страхом, нежностью, близкой разлукой. Все стало правильным, очень важным и драгоценным.
– Нора, я люблю тебя. Я всегда знал, что ты моя Нора и ничья больше. Как же поздно я понял. Глупо как, – Игорь с трудом оторвался от маленькой, понимая, что время на исходе. – Я должен идти. Об одном прошу, не ходи меня провожать, иначе я просто не смогу уйти – разорвусь. Жди меня. Ничего и никого не бойся, слышишь?
– Я слышу. Игорь, я слышу… – цепкие пальчики не отпускали. – Не уходи!
– Козявка, глупая… – он снова принялся целовать ее, понимая, что безнадёжно опаздывает. – Я вернусь. Я очень скоро вернусь!
Она отпустила…
Игорь выскочил на улицу, и пустился бегом до калитки, не оглядываясь туда, где оставил самое дорогое – Нору.
– Игорь! – он все же обернулся на ее пронзительный крик. – Ты забыл!
Она – босая, маленькая, трогательная – бежала по дорожке сада к нему.
– Вот, заяц. Пусть будет у тебя.
Игорь взял с ее ладони самодельный брелок, крепко поцеловал Нору в последний раз.
– Я очень скоро вернусь, маленькая.
Калитка захлопнулась за ним, явила свою неодушевленную жестокость, и отрезала друг от друга тех, кто уже давно был единым целым.
Игорь не выполнил своего обещания – он не вернулся ни через месяц, ни через два….
Глава 25
– Павел Иванович, доброго дня. – Звонок Норы застал Елисеева на выходе из дома.
– Нора… Нора, здравствуйте! – майор остановился на ступенях подъезда, впервые за долгое время, почувствовав радость. – Как здорово, что вы позвонили, даже не представляете!
– И я рада слышать ваш голос. Как вы? Все ли в порядке?
Елисеев задохнулся, не зная, что ей ответить. Она бы сильно удивилась, услышав правду. Вот только что был неприятный серый ноябрьский день, и все разом переменилось, став праздничным и волнительно-радостным. Ведь позвонила она, та самая, ради которой он лег под нож пластического хирурга, лелея призрачную надежду на ее благосклонность. Та, о которой он никак не мог забыть. Та, в которую был влюблен с первого разговора в госпитале. Та самая Нора Штейнер.