Знак Лукавого
Шрифт:
Я молча покачал головой. Но у посланца Темных и не было намерения продолжать беседу со мной.
— Подумайте, маг, — прошелестел он, отступая в темноту. — У нас еще будет возможность поговорить…
И темнота поглотила его.
Кажется, после установления моей личности все партнеры Сизого Хирама утратили ко мне всякий интерес. Они вместе с атаманом отошли в сторонку и тихо и оживленно заговорили о чем-то.
— Кажется, атаман «сливает» Арсенал Темным, — произнес у меня за спиной голос Ромки.
Я обернулся. Брат стоял в двух шагах от меня и, прищурившись, всматривался
— Пока что, — тихо ответил я, — господин атаман торгует шкурой неубитого медведя.
И в этот момент темноту прорезал тихий, но в то же время пронзительный свист — предупреждение. Лохматая тень парня, должно быть стоявшего на стреме, выскользнула из темноты и словно слилась с тенью атамана. Я даже расслышал и смог понять торопливые, друг на друга набегающие слова принесенного Лохматым сообщения.
— К нам скачут! — тяжело дыша, сообщил парень. — По нашему следу… Не знаю кто!
* * *
Мгновенно оба отряда, соединившиеся на крохотном участке суши, приготовились отразить нападение неведомого противника. Людей, маячивших в темноте, словно ветром сдуло. Все залегли, молниеносно отыскав себе укрытия. Огоньки фонариков погасли. Только дыхание, легкое позвякивание сбруи и нервное топтание коней выдавали наше присутствие на островке.
Я затаился рядом с Ромкой, усиленно гадая, кого еще могло принести по наши души. Где-то рядом слышалось дыхание Тагары, частое и тревожное. Неожиданно я ощутил прикосновение чьих-то пальцев к своей щиколотке. Учитывая обстановку, ощущение было не из приятных.
Я попытался разглядеть в темноте, что за тварь тревожит меня. И услышал характерный шепот атамана:
— Ползи, маг! Ползи за мной!.. Здесь есть проходы к суше…
— Здесь мой брат, — отозвался я на максимально пониженной громкости. — И мой…
И в этот момент небо над болотами словно взлетело вверх. На долю секунды даже обрисовался рельеф облаков. Яркая вспышка на мгновение обратила ночь в день. А потом по ушам ударил тяжелый гром, заставивший меня вжаться в сырую твердь подо мной. Осторожно подняв голову, я увидел, как сзади — в том направлении, откуда мы пришли, — вздымается к небу столб огня. Из столба этого в разных направлениях вырывались отдельные струи пламени и вылетали клочья чего-то горящего и рассыпающего искры.
Слух постепенно возвращался ко мне, и я услышал, как Хирам прошептал: «Проклятье! Моя нора!»
Свет далекого пламени был настолько ярок, что теперь стали различимы кое-какие детали окружающего пейзажа. Мы действительно находились на островке, поросшем тонкими, хворого вида деревцами. Привязанные к ним и потревоженные взрывом, кони и не думали — теперь маскироваться, испуганно рвали поводья и ржали. Кто-то из их хозяев пытался успокоить скакунов, кто-то оставался лежать, вжимаясь в складки местности, а все остальные поднялись с земли и кто сидя, кто стоя присматривались к появившемуся вблизи от нас отряду конников — уже третьему по счету за эту ночь спешащему к этому островку.
«Спешить» — понятие достаточно условное,
— Да это же наши! — воскликнул кто-то растерянно.
И это в самом деле были «наши». Впереди отряда, состоящего всего-то из неполного десятка человек, выступала очень знакомая мне фигурка. Аманеста вела по кочкам и тропинкам болота своего коня. Следом за ней — кто вот так же, ведя лошадей под уздцы, кто — верхом… А некоторые — безлошадные — просто уныло брели по жиже, норовящей в любой момент обернуться провалом трясины.
Атаман поднялся на ноги и посигналил дочери фонарем. Та ответила ему своим сигналом. Несколько человек бросились помогать вновь прибывшим выбраться на берег. Остальные, сбившись в две или три кучки, тихо обсуждали происходящее.
Я обернулся к Ромке. Тот молча, со значением опустил веки: «Все идет как надо, брат…» Тагара, высовывавшийся из-за его спины, только сверкал своими глазами-угольками и, видно, как и я, не мог ничего понять в происходящем.
* * *
Я подоспел к Хираму, принимавшему в объятия свою приемную дочь, как раз в тот момент, когда старик спрашивал:
— Что? Что случилось там, девочка?! Аманеста махнула рукой, сплюнула попавшую на губы болотную грязь и, задыхаясь, вымолвила:
— Зепп! Зепп, отец… Болотный Граф!
— Мою нору атаковали люди Зеппа?! — прошипел старик. — Как этот пьяный болван посмел?! Это же Ничейный остров!
— Так и посмел! — отмахнулась дочь от его возмущения. — Высадились неожиданно, сначала коммандос, потом — с двух вертолетов — десант, потом подогнали мотоплоты. Больше сотни человек. Искали вроде тебя… Дай воды!
Фляжка с водой словно сама прыгнула в протянутую руку атамана. Аманеста вырвала ее из рук Хирама и принялась пить глотками, сделавшими бы честь самому Гаргантюа. До сих пор не знаю, где в этой хрупкой девушке находился резервуар, способный вместить столько влаги. Почти опорожнив флягу, она с трудом выговорила:
— Наши сопротивлялись как могли. Но те просто перли массой! Сначала били во все входы-выходы из гранатометов… Потом пустили Газ…
— Так почему Крон не дал мне сигнала? — зло спросил Хирам. — Почему?! Я же оставил ему рацию…
— Крона, наверное, прикончили первым, — всхлипнула Аманеста. — Я же говорю — сперва на нас выбросили коммандос… Он даже не успел понять…
«Кажется, кто-то еще умеет воевать и проводить спецоперации в Странном Крае», — подумал я.
— А Руди? — деловито осведомился старик.
— Руди, — уже спокойнее объяснила Аманеста, — сразу заперся в оружейной. И оттуда кричал мне, чтобы я уводила людей — кого смогу. Что если наступят полные кранты, то он взорвет склад… Он…
— Он так и сделал, дочка… — сокрушенно вздохнул Хирам. — Я это видел, и ты видела… Надеюсь, Болотный Граф многих из своей дружины недосчитается сегодня. — Он резко развернулся к своей сгрудившейся вокруг него «братве», и резко выкрикнул: — По коням! Прежде чем рассветет, мы должны быть у Врат Арсенала! Нельзя, чтобы скотина Зепп со своими людьми отсек нам путь!