Знак Моря
Шрифт:
Язва расплылся в улыбке.
– Возможно, она несколько подустала, но и близко не подошло к тому, чтобы ее угробить, не бойся. Выпей еще вина, твоя милость. Может, мы еще обсудим одно маленькое дельце.
Рол отползал по деревянной галерее один мучительный дюйм за другим. Скрип и стон гнилого дерева заглушали невнятная хриплая болтовня и смех собравшихся внизу. Наконец мальчик вернулся к узкому проходу и был способен подняться на ноги. Он расслышал хохот Пселлоса, и почемуто вдруг в его сердце вспыхнула жгучая ненависть. Он с ловкостью избежал соприкосновения с натянутыми проволоками и, крепче сжимая свою дубину, побрел назад во тьму заброшенного склада с сознанием, полным того, что он видел и слышал. Он не допускал в свои мысли и не облекал в слова то, что намеревался сделать. Сердце знало
Он обогнул освещенную пламенем палату, где Король Воров угощал Пселлоса. Склад был разделен разрушающимися деревянными перегородками на отдельные помещения и завален горами всякой дряни. Там и сям на камне лежали соломенные тюфяки, кучки чьихто пожиток, огонь догорал в грубо выложенном каменном очаге. Но никакого движения, не считая торопливой суеты полузамеченных паразитов. Казалось, все, кому это место служило домом, пили со своим королем и его гостем. Почти все. В тишине и во тьме Рол попрежнему слышал гул разговоров из палаты, освещенной костром. Но к этому он уже привык. А теперь возник какойто шум совсем близко. Бормотание людей, насмешливое фырканье, хрюканье и кряканье. Кругом было чернымчерно, но Ролу и в голову не пришло удивляться, почему он все так ясно различает. Он последовал на звук, сворачивая из прохода в проход, и его опять заставил замереть блеск проволок. На этот раз три. Рол задержал дыхание, пробираясь через них, затем двинулся дальше. Огонек свечи трепетал в отверстии слева дальше по проходу. Странно пахло, как если бы жгли прелую траву. Рол скользнул вперед, глубоко втянув воздух, а затем отважился на крохотное мгновение заглянуть за угол.
И опять привалился к грубой стене, мощно выдохнув. Картина в его сознании была яркой, резкой и отчетливой. Опять тело его знало, что делать, без подсказки воли. Он закрыл глаза на мгновение, заставил себя дышать ровно, кивнул самому себе и обогнул угол.
Три человека. Один на постели, другой у изножья, третий у изголовья. Дубина треснула о череп ближайшего, прежде чем он успел обернуться, звук вышел резким и пугающим. Не вся сила мальчика ушла в удар, он помнил, как дед учил его забивать свиней. Важнее направление удара, чем его сила. Когда разящая рука завершила дугу, а дубина нарушила цельность мужского черепа, Рол шагнул вперед вдоль постели. Второй мужчина был наг ниже пояса, его член торчал изпод рваной рубахи. Рол потянулся ниже его, нашел яйца в мягком мешочке кожи и стиснул пальцами, с силой сжимая кулак. И почувствовал, как они хлопают. Рот мужчины открылся, изобразив мучительноизумленное «О», но, прежде чем глотка издала хоть какойто звук, Рол тупым концом дубинки двинул ему в зубы, сломав их, и ткнул дубиной в заднюю стенку горла. Затем настал черед третьего мужчины. Тот выбирался из возни, которой только что был поглощен в постели, держа в руке обнаженный клинок. Этому хватило мгновения, чтобы собраться с мыслями. Нож нацелился в бок Ролу, но Рол уже поворачивался, и лезвие попало ему в предплечье. Дубинка взлетела и заехала этому типу под левое ухо. Удар достаточно надолго выбил из колеи противника чтобы Рол успел нанести новый и последний по лбу. И на этот удар он потратил все оставшиеся силы. Лоб вмялся внутрь, нос и глаза прекратили существование, и крепкое дерево прошло через мозг. Раздался гортанный визг с пола, его издал бедняга, лежавший и обхвативший руками свои половые органы. Рол наступил сапогом на его шею сбоку, с ощутимым щелчком сломав позвонки, и тот затих.
Мальчик стоял, ровно дыша. Боль в предплечье дала о себе знать. Возможно, восемь секунд прошло с тех пор, как он вступил в комнату, а шум вышел не больше, чем стоны и кряканье, которые ему предшествовали. Никакого внезапного взрыва. Рол поглядел вниз на постель, на Рауэн, и чтото исторглось из него, какоето холодное возбуждение. Он склонился, резко дыша, и его вырвало в угол этой грязной комнатушки.
Ее тело было белымбело в неясном мерцании свечи, и оттого синяки и ранки еще резче выделялись на коже. Она наблюдала за ним, но с тупым безразличием во взгляде, какого он никогда еще не видел. Ему неделями грезилась ее нагота, но, когда он увидел ее здесь и такой, это возбудило в нем лишь жалость и гнев. Он развязал ее руки и сомкнул ноги, дабы скрыть блестящее темное место
Этот запах в воздухе. По запаху он нашел небольшое латунное блюдо у постели. В нем лежало несколько крохотных черных кубиков. От его прикосновения часть кубика рассыпалась в прах, и Рол кашлянул от возникшего при этом душистого облачка. Голова у него мигом поплыла, и он сплюнул, чтобы избавиться от вкуса во рту. Он перешагнул через тела на полу. Предплечье кровоточило и онемело, левая рука стала почти бесполезной. Он оторвал полосы от покрывала и крепко перевязал рану. Глаза Рауэн следили за ним, но она не издавала ни звука. Он нашел ее одежду справа от постели и положил ей на живот.
– Одевайся. Нам надо идти… – Еле слышно прошептал он. Страх поднимался в его горле при мысли о том, что он только что сделал, начало приходить жуткое понимание возможных последствий. Руки женщины подергивались. Рот открылся, но оттуда вырвался лишь невнятный стон. Рол склонился над ее лицом и взял ее тревожные пальцы в свои.
– Что это? Что? Скажи мне.
Слеза выкатилась из внешнего уголка ее глаза и потекла вниз к шее. Рол склонился дальше, и вот уже дыхание их слилось, и он чувствовал, как его щеку, словно крылья бабочки, задевают ее ресницы.
– Дурак! – сказала она и оттолкнула его. Он выпрямился, глядя на нее в изумлении.
– Оденься, – машинально повторил он.
– Уходи, – велела она, оскалив зубы.
– Я пришел сюда, чтобы… чтобы тебе помочь, – прошептал он. – Подумай, что они с тобой делали. Он собирался позволить им оставить тебя еще на целый день.
Это заставило ее призадуматься. Они глядели друг другу в глаза, начищенная сталь, встретившая морскую бурю. Наконец ее пальцы обхватили одежду, которую он положил поверх ее живота.
– Помоги.
Одной рукой поддержав ее под распухшей шеей, он поднял ее и начал одевать. Когда они возились с ее рубашкой, кровь из его раненой руки капнула ей на живот, струйка стекла на спутанные волосы меж ее ног. Когда рубашка была надета, Рол подставил руку под колени Рауэн и сбросил ее стопы с края постели. Женщина смогла сесть сама, хотя голова ее тут же качнулась вперед и великолепная черная грива упала вниз на истерзанную грудь. Рол остановился и прислушался. Гул голосов и смех попрежнему доносились из главной палаты. Но немного времени пройдет, прежде чем другие явятся сюда, чтобы в свой черед приступить к ночным забавам. Рол нагнулся и поднял нож, которым ранили его предплечье. Слегка изогнутый толстый клинок, рукоять слоновой кости, хорошая работа и превосходно заточен. Сунув его за пояс, Рол взял руку женщины и потянул, подняв ее на ноги.
– Пошли. Надо уйти немедленно. Сейчас же.
Она невнятно зароптала, но он выволок ее из комнаты, как сравнительно трезвый гуляка вконец захмелевшего товарища. Она была не тяжелой, и он взял ее на руки, часть его блаженствовала даже в этот миг от острого ощущения ее плоти в его руках. От нее разило мужчинами, которые посвински здесь с нею обращались, и дурманом из блюда у постели. На миг она забилась в его хватке, пытаясь добиться, чтобы он поставил ее на пол. Затем сдалась и обвила белыми руками его шею, скрыв лицо во впадине у его плеча, словно боящееся темноты дитя. И тут к нему отчасти вернулись его прежняя бесстрастность и спокойствие. Биение сердца замедлилось, казалось, он теперь лучше видит в утробной тьме за кругом неверного света. Он двинулся по проходу с уверенностью кошки, согнулся под одной проволокой и перешагнул через другую, как если бы исполнял медленный танец, а затем набрал скорость.
Склад был высоким, полным эха и протух от мусора, скапливавшегося в нем десятилетиями. Рол, точно плясун, выбирал дорогу, в крови его все еще пело возбуждение. Но немного погодя он все же начал утомляться. Вдали от голосов в углу, полном зловонной черноты, он опустился на одно колено и перенес вес Рауэн на другое, чтобы отдохнула раненая рука, сердце его неистово билось, отдаваясь в горле. Рауэн подняла голову, ее губы щекотнули ему ухо.
– Отпусти меня. Я могу идти.
Он со странным нежеланием позволил ей выскользнуть из его объятий.