Знак убийцы
Шрифт:
— Должен признать, что наш персонал очень гордится этим. Компания «Оливер» почитает за честь сотрудничать с ведущими учеными. Это отвечает нашей предпринимательской этике. Мы хотим примирить Научное общество и человека.
Леопольдина изобразила на лице восхищение таким красноречием и такими благородными принципами.
— Вы полагаете, что Научное общество и человек в ссоре?
— Естественно, не в прямом смысле этого слова, — ответил шеф по внешним связям, сосредоточенно теребя кончик своего галстука, — но мы думаем, что наука
Он смущенно улыбнулся. Леопольдина как бы мимоходом закончила за него:
— Рабле. Так вот ради этого вы спонсируете симпозиумы Научного общества?
— Конечно. Мы думаем, что ученые, сплотившиеся вокруг Научного общества, содействуют тому, чтобы заставить задуматься, на что идут капиталовложения в науку. И особенно нас не оставляет равнодушными к их деятельности его разносторонний аспект. Пора исследовательской работе выходить из своего рода опьянения. В силу узости своей специализации она потеряла из виду глобальность своего объекта изучения. Ученые отрезаны от мира, они интересуются проблемами очень специфическими, пренебрегая реальным направлением в своих работах и, следовательно, своей ответственностью перед людьми. Вот это и есть именно тот этический подход к делу, который мы хотим поддерживать и стимулировать.
— Рискуя смешать в одну кучу астрофизику и изучение зодиака? Или биологию и восточные методы релаксации? — с иронией спросила Леопольдина.
Шеф по внешним связям начал явно проявлять признаки нервозности. Очевидно, эти вопросы были за пределами его компетенции.
— Как сказать… следует расширить свои горизонты… И потом, ни одна теория небесспорна, разве не так?
— И даже такие устойчивые теории, как дарвиновская теория эволюции?
Собеседник немного приободрился.
— В самом чреве научного сообщества уже свободно допускают, что теория Дарвина не объясняет всего. Мысль о естественной селекции не может считаться единственной в эволюции живого. Тем более что она вскормила опасные идеологии, такие как коммунизм и нацизм, например. В теориях Дарвина не хватает более нравственных и более человечных аспектов. Во всяком случае, они не соответствуют образу, который уже неразрывно связан с продукцией «Оливера». Мы со своей стороны поддерживаем стремление к необходимости свободы индивидуума. Это главное.
Леопольдина почувствовала, что пришло время пойти в наступление более открыто.
— А вы знаете, что среди акционеров «Оливера» фигурирует некий Тоби Паркер, при посредстве своего инвестиционного фонда «Истинные ценности»?
Шеф посмотрел на свою визитершу так, словно она вдруг заговорила на иностранном языке.
— Дело в том… что политика финансовых связей нашей компании не входит непосредственно в мою компетенцию…
— И что Тоби Паркер занимается некоторой деятельностью, весьма далекой
— Наука, к сожалению, требует денег. Это «нерв войны». Все источники финансирования — пожертвования.
— «Нерв войны», лучше не скажешь, — согласилась Леопольдина с наигранной непринужденностью. — А ведь Тоби Паркер охотно ведет свои дела с одним африканским диктатором, что, правда, нас не касается. В связи с этим я не сомневаюсь, что «Оливер» вовлечен в дело о дешевой вакцине, предназначенной для третьего мира?
На этот раз улыбка молодого человека была куда более кривая, словно он почувствовал боль в желудке. И он уже не делал широких жестов руками.
— По-видимому… Такого рода проект… в наших… проектах.
— И когда эта программа исследований должна завершиться?
— Э-э… по правде сказать… мы пока еще только разрабатываем ее…
Леопольдина выпрямилась в кресле и одарила его самой любезной улыбкой.
— Я счастлива отметить, что такая компания, как «Оливер», внедряет свои принципы в жизнь. Я думаю, что наш разговор станет большим подарком для моего расследования. Еще раз тысячу раз благодарю вас, что приняли меня так быстро.
Скрестив руки на столешнице своего ультрасовременного письменного стола, шеф по внешним связям тоже улыбался, но в его гримасе было что-то механическое и ужасно вынужденное.
Леопольдина быстро покинула офис такой добродетельной фармацевтической компании и поспешила к остановке автобуса № 89, который шел к «Мюзеуму». Она провела с этим динамичным молодым чиновником гораздо больше времени, чем предполагала, и не было и речи о том, что она легко поверит его пространным высказываниям и рыночной философии.
ГЛАВА 33
Автобус долго простоял в пробке, и Леопольдина уже бегом влетела в логово профессора Флорю. Тот наливал себе первую чашечку кофе. Всерьез озадаченный, он посмотрел на молодую женщину, которая, задыхаясь, вырисовывала руками нечто вроде прямоугольника.
— Итак, милая Леопольдина, вы освоили обезьяний язык? Очень интересная инициатива! Обучение глухонемых наукам действительно слабое место в «Мюзеуме».
Леопольдина махнула рукой и, немного отдышавшись, с трудом выговорила;
— Книга… Ньютона… забыла… здесь… не видели?
Немного ошарашенный этой бессвязной речью, профессор Флорю пригласил Леопольдину сесть и освободил стул, конечно же, заваленный бумагами и кляссерами.
— Отдохните минутку, Леопольдина. Вы выглядите утомленной… А знаете, я определил, как называется цветок, что был на шляпе королевы Англии! Не без труда мне далось это… Она может похвастаться тем, что заставила меня поработать, эта славная дама… Куда я подевал эту бумагу? — проворчал он. — Я же положил ее рядом… вместе с письмом того господина… Ну вот тут… А-а, вот она!