Знаки Луны

Ульская Сигита

Со всех сторон посыпалось: «Не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня». «Жизнь прекрасна». «Самая тёмная ночь – перед рассветом». «Самое главное в жизни – семья», «Дети – это святое»…

– Всё, стоп-стоп. Хватит! Достаточно истин. – Поднял руки, сдаваясь, профессор Стоун. – Пожалуй, я припишу сюда свою истину.

И он размашисто написал слова Сократа: «Я знаю, что ничего не знаю».

– Ну, теперь посмотрите, всё ли так просто. – Стоун отошёл от доски, встал между рядами и взглянул на записи. – Каждый из вас назвал непреложную для себя мораль. Каждый прав, но лишь отчасти и лишь для себя. Для всех ли всё ценное в жизни – нематериальное? Отнюдь. Для кого-то – это власть. Для кого-то – секс.

Для кого-то – платье и фирменные вещи. Для всех ли важна семья? Тоже нет. Всё ли в жизни к лучшему? Например, смерть родителей? Тоже не соглашусь, что это верно абсолютно всегда… Так к чему мы пришли? У каждого в его личном мире свои ценности. Вглядываясь в гороскопы людей, беседуя с ними, вы можете определить их истины и приоритеты. Вы сможете понять и подсказать, сойдутся ли два мира, если их морали не похожи. У каждого свой Бог, которому он в итоге молится. И у каждого своя дорога. Единых правил нет. Поэтому в качестве всеобщих такие своды были бы бессмысленны, кроме понятий законов, уважения чужой территории и чужой жизни. Так что, пожалуй, если вы станете соблюдать только одну мораль – уважай чужое пространство и чужой мир, – этого будет достаточно. Хотя, конечно, и вы, и я всё равно не перестанем нести в этот мир истины, которые считаем правильными. В этом и есть разнообразие жизни. Но каждый всегда руководствуется собственным сводом. К своему приходит. И своё пожинает.

Уолтер Стоун задумался, помолчал и заговорил тише:

– Я уже упоминал сегодня, что жизнь – как дорога через океан. Неминуемо нас ждут бури, из которых мы будем спасаться, ураганы, жаждущие нас потопить, и не менее изматывающие штили. Нам будут встречаться разные люди: те, которые обманут, и те, кто утешит. Те, кто украдёт время и лодку, и те, которые подарят свою. Надо просто решить выплывать. Выплывать всегда. Чтобы утонуть только один раз. И плыть туда, куда хочешь ты, что бы ни стояло на пути. Пассивность души и пустые ожидания: кто бы перевёз на себе, кто бы дал, у кого бы забрать – вот что ворует время и что отбирает силы… Поплыли. Главное – знать куда. И зачем. И в этом приходит на помощь астрология… Основная и самая большая проблема в том, что люди не хотят принимать и видеть правду. Что жизнь конечна и всех ждёт смерть. Что все в нашей жизни – проходящие фигуры. Нет, им хочется верить в чудеса и сказки. В вечную жизнь и нескончаемую любовь. И вот на этой непрочной основе разбивается каждая вторая история. Надо жить наоборот. Понимая хрупкость и конечность жизни, молодости, любви, следует украсить каждое мгновение её волшебством. Превратить её в сказку. Так, а не иначе. Но превращать своими руками. И в этом вы можете стать человеку помощником, консультантом, костылём, если хотите. Мы не волшебники. Мы – уборщики. Мы приходим в мир человека и наводим порядок в его мыслях, а значит, в его жизни.

Он окинул аудиторию взглядом и, кажется, снова каждому из присутствующих заглянул в душу.

После захлопнул ноут, сказав:

– Пожалуй, на сегодня достаточно. До завтра.

И вышел из аудитории.

Дэн сидел оглушённый. Вот это сила! Это натура! Всю лекцию Стоун казался великаном, завладевшим сознанием. Он, словно гамельнский музыкант, играющий на свирели, заворожил, и чувствовалось, что все в аудитории готовы идти за ним на край света.

Когда Профессор вышел, казалось, с ним из класса вытянуло весь воздух. Дэн в волнении освободил ворот рубахи. Лицо его горело от возбуждения и стыда. И этого человека он называл занудным старикашкой?

Сейчас больше всего на свете Дэн был счастлив, что Стоун взял его в группу и теперь они будут встречаться и на практике.

4

Адель куда-то устремилась со стайкой девочек, а Дэн, проголодавшись, решил подняться в столовую.

Он торопливо

жевал какую-то лепёшку, не ощущая её вкуса, вчитываясь в лекцию Стоуна, запись которой листал свободной рукой, придерживая тетрадь локтем.

– Еда – такая же жизненная потребность, как и секс, – услышал он неожиданно над своим ухом и поднял голову.

На него через очки уставились две внимательные льдинки маленьких глаз профессора Стоуна. Дэн обомлел и от удивления перестал жевать.

– Дэн, кажется? – спросил доктор Стоун парня.

Тот кивнул, закашлявшись.

– Не надо заглатывать еду, словно баклан, набивающий брюхо. От этого, мой друг, несварение и ещё чего похуже, – продолжал профессор. – Вы позволите? – Он сел напротив Дэна, не дожидаясь ответа, и поставил перед собой поднос с кофе и сахарной булочкой. – Еду, как и секс, надо красиво обставлять. От души. И относиться к этому проникновенно. Наслаждаться до самого последнего кусочка, даже если это скромный ланч студента. Только тогда она будет полезна и не нанесёт вреда.

– Вот бы сейчас вас услышал Митч, – сказал Дэн.

– Наслаждаться надо всеми радостями, доступными в этом мире. Выбрать только одну – то же самое, что рисовать картину единственным цветом. Жизнь получается одноцветной. Но, впрочем, каждый решает сам.

Профессор с наслаждением откусил булку, и она нарисовала на нём смешные сахарные усики. Дэн не смог сдержать улыбку.

А Стоун серьёзно продолжал дальше:

– Когда ешь, не торопись. Насладись каждым кусочком. Тогда и толстым не будешь. Количество перейдёт в качество!

Доедали они молча. Лишь закончив перекус, профессор Стоун, вставая, кивнул Дэну.

– Спасибо за компанию.

Как только Стоун ушёл, к Дэну подсел Пит с Фонарём.

– Что хотел от тебя этот старый зануда? – спросил Питер.

– Ничего, – ответил Дэн, – мы просто поболтали ни о чём.

Тут к ним подошла Адель.

– Ну что, Ада, пойдёшь со мной на вечер знакомств? – спросил её Пит.

– Вы знаете друг друга? – удивился Дэн.

Адель, покраснев, сказала:

– У нас до этого был один наставник.

– Да. Тебе она не говорила, что нам нагадали быть вместе? И только смерть нас разлучит, – хохотнул Питер и приобнял Адель.

– Боюсь, пророчества иногда ошибаются. – Ада вывернулась, стряхнув его руку. – Кстати, Дэн – мой парень. Мы встречаемся.

– Давно?

– 10 световых лет и один день, – ответила она, чмокнула Дэна в щёку и откусила его булочку.

– Ну-ну, – хмыкнул Пит. – Ты же знаешь, как будет. И я тебя заранее прощаю. Пойдём, – бросил он Фонарю.

И они отошли.

– Адель, что это было? – побледнел Дэн. – Ты встречаешься со мной, чтобы тебя ревновал Пит?

– Нет! Что ты!!!

– Тогда о чём он говорил? Объясни.

– Нечего объяснять. Поверь. У нас ничего не было. Мы пару раз ходили на свидания и всё. Просто наш учитель сказал, что по судьбе мы с Питом связаны. И будем вместе. Но я не верю в это. Мы с ним разные. И вообще, мне нравишься ты, и точка! Пойдём, сейчас начнётся лекция Элисон Хантер.

Она опять тянула его по переходам. Под его ногами мелькала коричнево-белая плитка, но в голове была каша. Как он мог подумать, что она с ним? Однако что всё же связывает её с Питером? Ревность, любовь, сомнения – всё это одновременно стало терзать Дэна со страшной силой.

Они вбежали в аудиторию последними. Все уже сидели на местах. И даже Элисон Хантер была здесь. Она стояла у окна и глядела на парк. Раздался звонок. Но По словно не слышала. Все постепенно умолкли и смотрели на преподавателя, которая всё так же была погружена в себя. Наконец она глухо, словно никуда, произнесла:

– Невесомыми туманными поволоками уходит время. А мы так и не начинали жить…

Потом будто вспомнила, что не одна, грустно улыбнулась, взглянув на ребят, и продолжила: