Знамение. Вторжение
Шрифт:
— Ну же! Смелее! Забирайтесь на яхту! Сначала вы сами, а после и ваше многоуважаемое семейство… Техника безопасности на воде, понимаете ли…, - он продолжает тянуть в мою сторону руку, призывая первым ступить на мостик и перейти по нему на борт…
Мостик
— Ах! Здравствуйте! Я так вам благодарна, что вы ждали нас! Я думала, что вы обманули…. А вы, все таки, тут…, - сбивчиво, успокаивая прерывистое от бега дыхание, выкрикивает мужику супруга, добравшись вместе со старшей дочерью до меня, согнувшись в пояснице и
— Куда же я без вас, уважаемая… Обещал — так обещал… Словно нужно держать… Мы, живые, должны теперь быть вместе…, - мужик философски крутит свободной рукой в воздухе, показывая толстым пальцем на супругу, а потом переводя его на яхту, и продолжает улыбаться, будто чеширский кот, одними губами, сохраняя при этом невозмутимость в широко поставленных глазах.
— Спасибо! Спасибо!!! Если бы не вы… Спасибо вам огромное…, - бормочет жена, выпрямившись и суетливо переминаясь с ноги на ногу, со смущенным восхищением оглядывая яхту, а потом нервно оборачиваясь назад, в сторону, от куда напирает скрипящая и вопящая серая масса тварей, ближайшие из которых тем временем проносятся мимо капитанского домика и принимаются пожирать оставшееся между нами расстояние в жалкие пару сотню метров.
— Уважаемый, так вы заходите на мой скромный борт? Или остаетесь? Наши общие друзья сейчас будут здесь…, - издевательски комментирует обстановку он и снова протягивает в мою сторону свою широкую мозолистую руку. И так же, как при нашем первом знакомстве, я не могу отделаться от ощущения, что мне не нравятся его глаза, оттенка намокшей древесной коры, неуловимо отличающиеся во впечатлении, которые они производят, будто живущие отдельной жизнью от остального лица, выражающего добродушность и приветливость. Глаза с острым, хитрым и испытывающим взглядом человека, которому опасно доверять.
— Сначала дети, — твердо отвечаю ему я, понимая, что не в моих правах ставить ему условия, к тому же времени на промедление не остается. Однако, чтобы выглядеть уверенно, я безапелляционно хватаю младшую дочь на руки, чтобы передать ее мужику через мостик первой.
— Нет. Нет. Нет! Сначала надеваем спасательный жилет на себя, потом на детей. Правила безопасности на воде, понимаете ли… Послушайте своего капитана, уважаемый…, - одергивает руку он, позволив улыбке на его лице слегла дрогнуть, будто мелкая рябь прошла по ровной глади тихого озера. А его взгляд блеснул холодком, дав мне понять, что спорить с ним бесполезно.
— Хорошо. Хорошо, — соглашаюсь я, оборачиваясь назад, в сторону яростно ревущей наступающей на нас орды, которая тем временем преодолевает первые секции причала, стремительно сокращая расстояние между нами, — я сейчас переберусь на лодку, ты мне потом быстро передай девочек и забирайся сама, — обращаюсь я к супруге, которая продолжает неразборчиво бормотать слова благодарности и доверчиво улыбается в ответ на фальшивую улыбку мужика.
— Да-да-да. Я все сделаю. Иди же быстрее! Что же ты?!! — визгливо отвечает мне она, схватив дочерей за руки.
Деревянный мостик шатается, повторяя амплитуду покачивающейся на волнах яхты. Однако я не принимаю помощь в виде протянутой в мою сторону руки и, поймав
Мужик же, сухо хмыкнув и сверкнув на меня взглядом человека, добившегося своей цели, вдруг одним ударом ноги выбивает мостик со своего места и скидывает его в воду. Потом быстрым движением ловкой руки сбрасывает с крепления удерживающую лодку у пирса толстую швартовочную веревку. И, освободив яхту от связки с пирсом, равнодушно отворачивается от меня и направляется к штурвалу.
Опешив от неожиданности произошедшего, я продолжаю стоять на месте, наблюдая за действиями мужика, который спокойно и без суеты усаживается в рулевое кресло, немного возится с панелью управления и заводит двигатели яхты, заставив корпус лодки ощутимо завибрировать.
Обернувшись на родных, я упираюсь взглядом в бледное, вытянутое от удивления лицо супруги. Она стоит у кромки пирса, будто застывшая мраморная статуя, крепко удерживая в руках девочек, которые также молча и открыв в изумлении рот, смотрят на своего отца, который оставляет их, уплывая с незнакомым дядей.
Деревянный мостик, снесенный волнами и течением, всплывает позади яхты и медленно отплывает в сторону берега. А лодка, больше не удерживаемая на месте швартовочной веревкой, чавкая волнами, разбивающимися о бортики, начинает неумолимо отдаляться от кромки бетонного причала.
Опомнившись, будто ужаленный, я кидаюсь к бортику, безуспешно пытаясь дотянуться за удаляющуюся железную трубу, служившую креплением для швартовочной веревки. Будто, если бы я и умудрился за нее ухватиться, то смог голыми руками удержать огромную яхту-катамаран на прежнем месте.
— Прыгайте! — в отчаяньи кричу супруге я, бросив затею с трубой, понимая, что и этот способ спасти семью не выдерживает никакой критики. Пропасть между лодкой и причалом составляет уже метра два. И немыслимо даже представить, чтобы беременная супруга смога бы перепрыгнуть подобное расстояние, удерживая двух детей на руках, при том что прыгнуть самим у девочек никак бы не вышло.
Тем временем яхта, взревев двигателями, дает передний ход и начинает отплывать в море, двигаясь параллельно причалу. Супруга же, не отрывая от меня взгляда округлившихся от удивления глаз, начинает двигаться к дальней оконечности пирса, напоминая своим видом безвольную марионетку, движимую кукловодом, пытаясь тем самым держаться рядом с отплывающей яхтой, вероятно надеясь, что произошло недоразумение и что сейчас все лучшим образом разрешится.
Я вижу, что причал оборвется метров через десять. Лодка же неумолимо набирает обороты, ускоряя темп. А первые ряды серой массы голодных тварей несутся, обгоняя и перепрыгивая друг друга, заполнив тем временем пирс почти до середины и оглашая округу мерзкими скрипящими воплями, от которых свербит в ушах и стынет кровь в венах.
В моем распоряжении, кажется, остаются считанные мгновения. И все! Мгновения, которые могут разрезать мою жизнь пополам и лишить самого дорогого, что у меня есть. Мгновения, разделяющие мрак и свет. Зло и добро. Надежду и отчаянье.