Знаменитые актеры
Шрифт:
Немцы вошли в Арнем в мае 1940 г. В свои одиннадцать лет Одри сразу повзрослела. Ее воспитывали в строгости, приучали к труду и самодисциплине. Мать тоже много трудилась, была деловой и расчетливой, она не отличалась нежностью, но всю жизнь помогала дочери в осуществлении карьеры, о которой когда-то мечтала сама. Одри с малых лет получила хорошее образование: кроме французского, владела английским, неплохо говорила по-голландски, много читала, обладала великолепным музыкальным слухом и особенно тяготела к танцу. В 1939 г., уже имея некоторую подготовку, она начала посещать балетный класс Арнемской консерватории.
Девочка пользовалась любой возможностью позаниматься у станка — это были и частные уроки, и самодеятельные сольные концерты, и группы малышей, которым она уже сама преподавала азы танцевального
Но талантливую балерину ждало разочарование, ей не суждено было стать примой, поскольку она в буквальном смысле переросла положенную черту — ее рост достиг 168 см. И Одри начинает работать в различных шоу, ночных клубах. А чтобы брать уроки дикции, совершенствовать голос, приходилось подрабатывать — демонстрировать модели одежды, фотографироваться для торгового каталога, регистрировать клиентов в туристической фирме.
Почувствовав бесперспективность работы на балетной сцене, девушка ухватилась за возможность сниматься в кино. Едва появившись на экране, она сразу стала заметной и притягательной. Первые эпизодические роли были сыграны ею в фильмах «Голландский за 7 уроков», «Одна ошибка юности», «Смех в раю», «Рассказ юных жен», «Люди с лавандового холма», «Мы едем в Монте-Карло». Даже за считанные секунды пребывания в кадре юная дебютантка покоряла аристократической утонченностью, изяществом, выразительными глазами, завораживающим голосом, а главное — молодым задором и оптимизмом. Оценив многообещающее дарование, компания «Ассошиэйтед Бритиш» заключает с Одри контракт на три года с правом ее выступления на театральных подмостках. Конечно, эпизодические роли не давали еще достаточного представления о ее таланте, тем не менее постановщик фильма «Смех в раю» М. Дзампи произнес в начале 1951 г. пророческую фразу: «Настанет день, и она будет звездой».
В 1951 г. жизнь Одри могла круто измениться. Она чуть не вышла замуж за 30-летнего бизнесмена Джеймса Хенсона, наследника богатого семейства из северной Англии, которое сколотило состояние на производстве грузовиков и имело деловых партнеров в различных частях света. Его очередным увлечением был шоу-бизнес, который и свел Джеймса с Одри. Но по условиям уже подписанного контракта актриса уехала во Францию на съемки фильма «Мы едем в Монте-Карло». И тут-то произошло событие, благодаря которому О. Хепберн в скором времени оказалась в Америке и начался отсчет ее «звездной» биографии. На съемочной площадке ее увидела французская писательница Колетт, которая подыскивала исполнительницу на главную роль в экранизации романа «Жижи». Нью-йоркский импресарио Д. Миллер купил права и на сценическую версию этого произведения. После того как автор воскликнула: «Вот моя Жижи!» судьба роли была решена. Получив разрешение кинокомпании, Одри приехала в Нью-Йорк и начала репетиции.
Американцы умеют делать звезд. Как только девушка прибыла в эту страну, голливудская студия «Парамаунт Пикчерз», заприметившая ее на съемках фильма «Секретные люди», предложила ей главную роль в проекте «Римские каникулы». Режиссером был У. Уайлер. Началась новая полоса в работе О. Хепберн. Жизнь ее была расписана и регламентирована до мелочей. Приходилось одновременно учиться сценическому мастерству на Бродвее и готовиться к съемкам в Италии. Это требовало огромной отдачи. Актриса отыграла 217 спектаклей. Через несколько часов после представления она уже летела в Рим. В этом фильме Одри посчастливилось сниматься со знаменитым Грегори Пеком. Актриса, как и ее героиня, была по-настоящему счастлива, она тоже открывала для себя новый мир. Созвучна была ей и идея самопожертвования, заложенная в картине: нужно было выбирать между личным счастьем и долгом. Съемки фильма затянулись, и этого времени оказалось достаточно, чтобы Одри сделала свой выбор. Назначенная на 30 сентября 1952 г.
Премьера «Римских каникул» триумфально прошла в августе 1953 г. в Нью-Йорке и Лондоне. Интерес к сюжету подстегнули еще и газетные сообщения о событиях, якобы происшедших в Букингемском дворце. Совпадение было потрясающим: принцесса Маргарет, сестра королевы, влюбилась в простолюдина. В конце концов ей пришлось возвратиться во дворец, ее возлюбленному предложили убраться из Англии, правда, на должность атташе в брюссельском посольстве. Лучшей рекламы для фильма нельзя было придумать.
«Римские каникулы» были еще в работе, а «Парамаунт» поспешил задействовать Одри в новой картине «Сабрина», еще одной повести о Золушке — дочери шофера, достигшей сказочного счастья. Партнером ее был У. Холден. Она серьезно увлеклась им несмотря на то, что он был женат и много пил. От безумного шага ее удержало только то, что он не мог иметь детей.
В этот период она познакомилась и с начинающим модельером Юбером Живанши. Он создал неповторимый и неподвластный времени имидж Хепберн, который копировали модницы. С тех пор она пользовалась услугами только этого кутюрье, стала музой и вдохновительницей Дома Живанши на долгие 40 лет.
Приняв участие в спектакле «Ундина», О. Хепберн стала явлением и в театральной жизни Америки. В средневековой легенде, воссозданной на сцене, рыцаря играл Мэл Феррер, нимфу Ундину — Одри Хепберн. Публика выделяла из актерского ансамбля Одри, ее игра была просто сказочной. Все видели, что ее партнер и любовник явно купается в лучах чужой славы. Вскоре предприимчивый Феррер, возымев на нее влияние, стал вести себя как собственник. Говорили, что он после очередного, третьего развода, открыл «новый брачный сезон».
Ярким событием был отмечен день 25 марта 1954 г. Одри вручили «Оскара» за роль в фильме «Римские каникулы». Она еле успела разгримироваться после представления «Ундины» и приехать на церемонию награждения. Через некоторое время бродвейская критика и за эту сценическую работу присудила ей высшую награду — приз «Тони».
Такая напряженная жизнь не могла не сказаться на здоровье Одри. Она начала худеть, появились приступы астмы и гипертонии. Феррер увез ее в Альпы, взял на себя все дела, переписку, стал ей надежной опорой. Через месяц они обвенчались в швейцарской деревушке в присутствии сестры и двоих детей Мэла. Баронесса ван Хеемстра плакала.
К этому браку отрицательно и настороженно отнеслись также представители киностудии, потому что Феррер планировал создать собственную киностудию, где смог бы реализоваться как сценарист, постановщик фильмов и продюсер, явно делая ставку на славу и возможности супруги. Залогом успеха был уже сложившийся образ Хепберн, «актрисы с невероятным диапазоном эмоциональной и актерской выразительности, заключенным в столь изящную и хрупкую оболочку», как охарактеризовал ее один из хроникеров. Она обладала яркой индивидуальностью, не подходила под голливудские стандарты 50-х гг. Возможно, этим и объясняется не очень удачное исполнение актрисой ролей обычных, «стандартных» героинь в нескольких фильмах того периода — «Париж под дождем», «Шарада». А может быть, ее главные помыслы занимало другое — будущий ребенок. Она страстно хотела иметь малыша от любимого мужчины. Но почему-то судьба часто бьет по самому сокровенному — несколько беременностей Одри закончились плачевно. Матерью она стала только в 31 год.
Тем не менее О. Хепберн продолжала работать. Новую роль она получила у Дина де Лаурентиса в киноэпопее «Война и мир». В роли Наташи Ростовой он видел только Одри, но понимая, что заполучить ее можно только вместе с Феррером, дал ему роль князя Андрея. Эта сделка позволила чете стать самыми высокооплачиваемыми звездами мирового экрана. Несмотря на то что О. Хепберн, как всегда, подошла к работе со всей серьезностью, старательно вживаясь в образ, превозмогая страх, училась верховой езде, разучивала танцы начала ХІХ в., носила наряды времен прабабушки, эта роль получилась добротной, но в целом только внешне очерченной. Казалось, актриса подходила вполне, благодаря ее очарованию от героини в лучших сценах картины исходило «прозрачное сияние». Но поднять такую глыбу, каким был роман Л. Толстого, Одри не хватило опыта, а постановщикам — таланта, равного русскому писателю.