Знаменитые авантюристы

Белоусов Роман Сергеевич

Любым способом ей необходимо было найти тысячу фунтов или пойти на риск своего разоблачения. Сорок пять фунтов, вырученных ею за старинную табакерку, не могли ее спасти. И вот однажды она снова явилась в контору Фридиона с новым векселем на 4500 фунтов стерлингов. Получила она его якобы от Родса перед тем, как тот отплыл в Англию. В нем говорилось: «Я обещаю княгине Катерине Радзивилл выплатить 3 апреля будущего года сумму в 4500 фунтов стерлингов. Вексель подлежит оплате в ее доме „Крейл“ на Кенилуорт. С. Д. Родс». Для достоверности она показала письмо Родса, адресованное Шольцу. В нем Родс сообщал, что передал княгине несколько векселей для оказания помощи в издании газеты, но просил не распространяться об этом.

Фридион принял вексель, но за неимением в тот момент таких денег отказался тотчас его дисконтировать.

Между тем время шло и княгиня все больше волновалась: подходил срок выплаты по векселю.

Это толкнуло ее обратиться в кредитную компанию «Острэлиен Лоан энд Дискаунт». Управляющий Мейер Вольф выслушал ее трогательную историю о Родсе, который выдал ей вексель на 4500 фунтов, чтобы поддержать газету, и согласился его принять с таким условием: пусть его удостоверит мистер Мичел — управляющий Стандарт Бэнк и близкий друг Родса. Княгиня нехотя согласилась, но с условием, что ее имя не будет при этом упомянуто. Она, видимо, знала, что Мичел находился в отъезде и его заменяет мистер Гардинер. Однако и он, и Нэшнл Бэнк отказались идентифицировать подпись. Не признали ее подлинной и в других местах. Тогда Вольф предложил обратиться к доктору Шольцу. Катерина понимала, что новый вексель не мог не вызвать у него подозрения. Тем не менее согласилась отправиться к нему. На другой день она явилась к Вольфу и протянула вексель, на обороте которого стояла подпись: «Уильям К. Шольц». Это был, конечно, отчаянный шаг с ее стороны, она балансировала над пропастью. Как и следовало ожидать, произошло худшее — Вольф отправился к Шольцу и показал ему вексель с его подписью на обороте. Шольц заверил, что никогда не подписывал его и вообще в глаза не видел княгиню.

Когда Вольф рассказал Катерине об этом, гневу ее не было конца. Потребовав возвратить вексель, она вырвала его из рук Вольфа и бросилась из комнаты. А встревоженному Шольцу объяснила, что произошла ошибка — речь шла все о том же первом векселе в тысячу фунтов, на обороте которого он еще раньше поставил свою подпись. И даже посоветовала, если к нему вновь обратятся с подобной просьбой, обратиться в полицию.

Однако срок выплаты тысячи фунтов неумолимо приближался. На банковском счету Катерины не было ни пенса. Каково же было удивление заимодавца, когда точно в назначенный день и час княгиня выкупила вексель. Но самое удивительное, что деньги заплатила не Катерина, а сам Фридион.

С этого момента история приобретает все более загадочный характер. В оборот был пущен еще один вексель в две тысячи фунтов. По словам Фридиона, когда вышел срок векселя в тысячу фунтов, к нему явилась княгиня и заявила, что не может выплатить деньги, вместо этого предложила ему акцептировать еще один вексель на сумму две тысячи фунтов, который, как она сказала, тоже получила от Родса. Вексель был принят, и почти тотчас же в контору Фридиона явился адвокат Джон Бернард, заявивший, что действует от имени некоего господина Лоува, и что его клиент готов немедленно оплатить вексель в две тысячи фунтов. Сделка состоялась, и княгиня получила обратно свой первый вексель на тысячу фунтов. Все это выглядело весьма странно.

Но кто же был этот господин Лоув, отдавший в долг деньги человеку, которого никогда даже не видел?! Притом не потребовал никаких гарантий! Все это оставалось загадкой.

Но главный сюрприз преподнесли газеты на другой день. На страницах «Кейп Аргус», а затем и в «Кейп таймс» появился набранный крупным шрифтом заголовок: «Господин Родс предупреждает: подпись его подделана». Далее приводилось сообщение лондонской «Таймс», опубликованное на ее финансовой странице: «Насколько нам известно, предпринимаются различные попытки вести переговоры об оплате векселей, под которыми якобы стоит подпись Сесиля Родса. К нам обратились с просьбой заявить, что если появятся в обращении подобные документы, то их следует считать поддельными».

Это означало, что Родс начал действовать против княгини. Ей следовало быть более осторожной. Но могло ли ее что-либо спасти?

Буквально на следующий же день после того, как появилось сообщение в «Кейп Аргус», Бернард пригласил княгиню Радзивилл к себе в контору. С ним вместе был Джон Кейзер, который представлял интересы Фридиона.

Бернард заявил, указывая на газеты, что испытывает большое беспокойство в связи с займом, сделанным от имени его клиента господина Лоува. И предложил направить телеграмму Родсу, находившемуся в Англии, с просьбой лично подтвердить вексель. Катерина не возражала. Но как вступить с ним в контакт, ведь он путешествует где-то в Шотландии. Не послать ли телеграмму Хоуксли, стряпчему Родса в Лондоне. Адвокаты согласились и тут же составили текст: «Пожалуйста, вышлите тысячу пятьсот фунтов. Крайне необходимо заплатить за вексель». Об ответе княгиня обещала тотчас известить адвокатов.

Газетные сообщения встревожили и Шольца. Катерина успокоила его, сказав, что ждет из Лондона подтверждения подлинности векселя.

Она действительно отправила телеграмму Хоуксли, которого хорошо знала еще по Лондону и переписывалась с ним. Но это была не единственная телеграмма, отправленная ею в тот день. Другая телеграмма была адресована в Кейптаун, княгине Радзивилл. Получив ее, зашла к знакомому начальнику почты своего района и наплела ему о каком-то розыгрыше, который задумали ее друзья. Для этого, мол, нужно переделать на бланке место отправления. Почтмейстер отказался выполнить ее невинную просьбу. Но младший клерк, к которому она обратилась с тем же на другой день, оказался более сговорчивым. Он стер слово «Кейптаун» и вместо него вписал «Лондон». В телеграмме говорилось: «Сообщите, когда срок. Сколько? Постараюсь уладить пересылку из Лондона. Если невозможно, попросите друзей. Вряд ли они откажут. Пишите».

С этим текстом Катерина явилась к Бернарду. Но тот, на ее беду, сразу же заподозрил подлог, заметив, что слово «Лондон» написано на месте другого, стертого, которое начиналось на букву «К».

Настало, казалось, время положить конец всему этому мошенничеству и уличить княгиню Радзивилл. Ведь все несомненно указывало на то, что векселя фальшивые. Однако Бернард, как видно, не столько заботился о клиенте, сколько хотел втянуть княгиню еще глубже в мошенничество, чтобы она изобличила самое себя. Он предложил отправить еще одну телеграмму такого содержания: «Две тысячи фунтов к 20 сентября. Держатель требует телеграфного подтверждения. Сообщите о высылке». Катерина прибегла все к той же процедуре. Хоуксли она телеграфировала: «Завтра отсылаю письмо и все необходимые документы». После чего отправилась на почту и, проделав тот же трюк с помощью того же клерка, которому дала десять шиллингов «на конфеты», доставила Бернарду ответ от Хоуксли и почтовую квитанцию. Ответ из Лондона был лаконичным: «Хорошо. Скажите, что подтверждаю».

Теперь, думала Катерина, ее дело в шляпе. Но Бернард снова заметил подчистку. На почте, куда он отправился, без особого труда выяснил все обстоятельства «розыгрыша». Не долго думая, он сообщил княгине, что намерен предать дело прокурору. Катерина бросилась к ростовщику и под именем Мисс Смит заложила свои часы, золотую цепочку и брелок — все, что у нее осталось, но спасти ее это не могло, требовалась крупная сумма, чтобы выкупить вексель. Бернард наседал, грозил судебным преследованием, если она не покроет свой долг его клиенту Лоуву. К этому добавились требования кредиторов ее газеты, которая дышала на ладан. В отчаянии она бросилась к управляющему газеты Лавгроуву. О чем же она его просила? Ни больше ни меньше как подыскать человека, который смог бы оплатить новый вексель, якобы полученный ею от Родса. И что совсем уж странно, он, несмотря на газетное предупреждение, согласился ей помочь. Человека, которого он рекомендовал, звали господином Фоксом. Однако сам он не захотел дисконтировать вексель на сумму 6 тысяч фунтов стерлингов, предъявленный Катериной, а рекомендовал ей купца Дэвида Бенжамина. Это был весьма достойный джентльмен, игравший видную роль в финансовом мире и даже состоявший одно время вместе с Родсом в каком-то комитете. Он строго следил за своей репутацией и отказался обсуждать с княгиней дела у нее дома, пригласив пожаловать к нему в контору. Вот как он описывает то, что произошло там. «После короткой беседы, — свидетельствовал он, — княгиня сообщила мне, что находится в стесненных обстоятельствах в связи с изданием своей газеты, а затем вытащила из сумочки вексель, который якобы был составлен в ее пользу господином Родсом, бывшим премьер-министром. По-моему, он был датирован апрелем 1901 года. Я сказал ей, что это весьма любопытный документ. Прежде всего потому, что главная часть его заполнена очень небрежным почерком. Во-вторых, время выплаты установлено в девять месяцев, хотя обычно подобные финансовые документы составляются на три или, в самом крайнем случае, на шесть месяцев. Кроме того, там было сказано, что вексель подлежит оплате на дому у княгини, но я никогда не видел, чтобы вексель на такую значительную сумму подлежал оплате на дому какой-то женщины. Я не сказал ей о том, что видел предупреждение, помещенное Родсом в газете, но я все же знал о богатстве Родса и его безупречной финансовой репутации, тем не менее все эти обстоятельства показались мне весьма странными.

Затем княгиня сказала, что из этой суммы хочет получить три тысячи. Я ответил ей, что я не ростовщик и не оплачиваю векселей, и как бы невзначай, возвращая ей вексель, поинтересовался у нее, считает ли она эту подпись Родса подлинной. Она, в свою очередь, спросила меня, что я имею в виду. Я ответил, что если это и не подпись Родса, то очень хорошая подделка. После чего я спросил ее, каким образом она предполагает выкупить этот вексель, и тут она нетерпеливо вскочила со своего места, сказав мне, что я задаю слишком много вопросов, и покинула мой кабинет».