Знаменитые и великие скрипачи-виртуозы XX века
Шрифт:
С самого начала эры звукозаписи (начало 1900-х годов) Крейслер сразу же проявил большую активность в этом новом для того времени виде выступлений перед микрофоном. Несмотря на самые примитивные первые опыты звукозаписи он, как и многие знаменитые артисты, понял огромные возможности этого вида исполнительской деятельности, как для популяризации классической и лёгкой музыки, так и для утверждения и распространения собственной известности в самых отдалённых уголках земли. Часто случалось так – особенно в Америке, – что его имя было уже хорошо известно по пластинкам задолго до его физического появления на эстраде. Звук Крейслера поразительно хорошо «ложился» на пластинки и в 1920-30-е годы, они весьма способствовали его всемирной славе непревзойдённого артиста среди скрипачей его времени. Его первые записи относятся к 1901 году. Это были: «Пчёлка» Франсуа Шуберта и фрагменты из пьесы Сметаны «Моя родина» – дуэта для скрипки и фортепиано с пианистом Георгом Фанкельштайном.
В 1901 году Крейслер совместно с уже европейски известным
Фриц Крейслер в начале 1900-х годов
Она обладала сильной волей и действительно была нужным лидером для артиста, склонного к игре в карты, другим азартным играм, а по свидетельству некоторых близких друзей – иногда и к наркотикам… Понятно, что такие опасности на пути молодого человека требовали очень твёрдого руководства им в реальной жизни. Так как молодая подруга Крейслера была немкой и, понятно, говорила по-немецки, то ее появление в Европе было довольно впечатляющим – она, как американка не имела представления о европейских манерах и о поведении женщин в Европе. При посещении концертных агентств она по-американски клала ноги на курительный столик, что в Европе тех лет было совершенно недопустимо. Курила она также вполне на уровне мужчин, да и вполне «держала уровень» в употреблении алкоголя! Однако на первом месте её жизненных интересов была карьера мужа – её развитие в правильном направлении – как в художественном, так и в финансовом.
Она ревностно следила за всеми договорами с импресарио и менеджерами, чтобы гонорары её мужа не отставали от гонораров ведущих европейских исполнителей. Она так же внимательно следила и за композиторским творчеством своего мужа, чтобы его идеи никогда бы не пропадали и не исчезали, а всегда оказывались реализованными и изданными в ведущих музыкальных издательствах. В этом отношении влияние Гарриет Крейслер нельзя недооценивать. Однако в ней было одно крайне неприятное свойство, которое роднило её, как ни странно с другой выдающейся женщиной – Альмой Малер – женой великого композитора и дирижёра Густава Малера. Конечно, Альма Малер была в отношении своего интеллектуального развития и культуры на много голов выше Гарриет Лайиз, но общее качество у обеих дам было крайне неприятным – обе были принципиальными антисемитками! Если Альма Шиндлер-Малер не сомневалась в еврейском происхождении своего мужа, то Гарриет Крейслер уверила себя, что её муж – не еврей! Она настолько поверила в это, что когда-то, ещё в 20-е годы сказала знаменитому венскому пианисту Леопольду Годовскому, что «у Фрица нет ни капли еврейской крови», на что получила остроумный ответ Годовского: «О! Тогда у него, должно быть анемия\» Впрочем, она далеко не со всеми вела себя так. Например, после приезда в Вену, когда её муж представил молодую жену своим родителям, узнав, что отец мужа находится в очень тяжёлом материальном положении, воскликнула, что этого просто не может быть! Путём расспросов, ей удалось выяснить и понять причину всего – натуру доктора Крейслера и то, что он почти никогда не берёт денег с пациентов за свои визиты. Она настояла на своей проверке книги с записями его посещений больных пациентов и их посещений доктора Крейслера, записала их адреса, обошла их всех и принесла домой значительную сумму денег в чеках и наличными! То есть продемонстрировала с лучшей стороны настоящий американский прагматизм в бизнесе без всяких сантиментов. Теперь дни, когда молодой Крейслер играл ради удовольствия и часто просто бесплатно, ушли в прошлое – больше он не мог подвергаться такому обращению со стороны импресарио и менеджеров в любых странах мира!
Как уже говорилось выше, старые московские музыканты, которых я ещё застал и которые помнили выступления Крейслера в Москве в начале XX века, рассказывали о бурном романе Крейслера с Леей Любошиц – одарённой скрипачкой, окончившей с золотой медалью Московскую Консерваторию. Имя её и сегодня можно прочитать на площадке перед входом в Малый зал Консерватории, где находятся эти мраморные доски с именами окончивших Консерваторию с золотой медалью, начиная с её первого выпуска. У Леи Любошиц (1885–1965) был брат – пианист Пётр Любошиц и сестра Анна – виолончелистка. Она с братом и отцом эмигрировала после Революций 1917 года в Америку. Пётр Любошиц (1891–1971) был частым аккомпаниатором Крейслера во время его гастролей по
России. Их сестра Анна (1887–1975) – виолончелистка, позднее
Крейслер выступает на главных эстрадах мира с самыми прославленными дирижёрами – Артуром Никишем, Гансом Рихтером, Василием Сафоновым (в Москве и Санкт-Петербурге) Он стал другом Сафонова и много с ним выступал позднее во время работы В.И. Сафонова главным дирижёром оркестра Нью-Йоркской Филармонии с 1905 по 1911 год.
Когда Первая «великая война» в августе 1914 года обрушилась на Европу, карьера Крейслера уже находилась практически в зените славы в большинстве стран Европы и Америки. Он был призван как лейтенант запаса в армию Австрийской Империи. Позднее он выпустил книгу о своём военном опыте «Четыре недели в траншеях». Его жена Гарриет последовала за ним на фронт в качестве сестры милосердия, получив предварительно права военной медицинской сестры, продемонстрировав этим не только преданность своему мужу, но и ответственность за его жизнь и здоровье и желание не оставлять его одного даже в условиях начавшейся войны. Она вместе с войсками делала пешие переходы по 20–30 и более километров в день!
В действительности, в настоящих траншеях великий скрипач был очень недолго. Его военный опыт ограничился ночной разведкой совместно с ещё одним офицером, неожиданно прерванной близко разорвавшемся снарядом, выпущенным со стороны русских позиций. Ирония судьбы! Именно «человек мира», великий артист, так часто игравший в стране, культуру и людей которой он очень любил, едва не стал фатальной жертвой случайного разрыва ночного снаряда. Крейслер вылетел из седла лошади и, по-видимому, был легко контужен, получив также ранение в ногу. Контузия проявилась через десятилетие в небольшом дрожании правой руки и ухудшении слуха— как бытового, так и музыкального. Некоторые страницы его книги напоминают по комизму описания, особенно старших офицеров (впрочем, вполне серьёзного!) страницы бессмертной книги Гашека «Приключения бравого солдата Швейка во время мировой войны». Но не забудем о том, с какой гордостью относился Крейслер к своему званию лейтенанта уланского полка, полученному им ещё в 1896 году!
Вскоре Крейслер был эвакуирован в Швейцарию, а оттуда с женой сумел добраться до США ещё задолго до окончания войны. Он высылал оттуда небольшие суммы денег своему отцу в Вену, что послужило после войны причиной бойкота концертов Крейслера, как «помогавшему деньгами вражеской стране». Большего вздора трудно было придумать! Но, как это часто бывает, мало кому приходило в голову спокойно проанализировать действительные факты – никто не хотел слушать интервью артиста, когда он ясно и честно говорил об истории всего этого вопроса.
В 1915 году, ещё до бойкота своих выступлений он успел сделать ряд граммофонных записей с оркестром Джозефа Пастернака, а также записал Двойной Концерт Баха с Ефремом Цимбалистом в том же году – единственную запись с другим скрипачом. В числе мелких пьес, записанных тогда, мы можем и сегодня услышать совершенно изумительную запись довольно заурядной пьесы Вальдеца «Цыганская Серенада», дающей представление о магическом искусстве Крейслера превращать «вполне банальный материал в драгоценный металл» (по выражению И. Ямпольского), пьеса Крейслера «Ля Гитана». Среди серии этих пьес находится также и переложение Крейслера для скрипки Арии «Песня Индийского гостя» из оперы «Садко» Римского-Корсакова, «Юморески» Дворжака-Крейслера, Фокстрот «Бедная бабочка», его оригинальная пьеса «Серенада Полишинеля» и другие. Ситуация в 1918 году в Америке стала очень скверной – истерия, охватившая много лиц и организаций, не давала возможности Крейслеру выступать перед публикой в течение всего сезона 1917-18 года. Его концерты бойкотировались под влиянием прессы и консервативных организаций. Пользуясь этим случайным свободным временем, он начал сочинять оперетту «Цветы Яблони», совместно с венгерским композитором Якоби: Крейслер написал 11 музыкальных номеров из 17-ти; остальное написал его соавтор. 7 октября 1919 года в Нью-Йорке в «Глоб-театре» на Бродвее состоялась премьера этой оперетты, имевшей большой успех у публики. Оперетта потом шла два года в том же театре и в ряде других городов США. Крейслер сам продирижировал «прогонами» двух актов своей оперетты на репетициях, но спектаклями сам не дирижировал никогда.