Знаменитые расследования Эркюля Пуаро в одном томе (сборник)
Шрифт:
– Да.
– А вы не помните, она была заперта?
Маккуин задумался.
– Знаете, мне помнится, что да. По крайней мере, на ручку была надета какая-то скоба. Вы это имеете в виду?
– Да. А когда вернулись в вагон, вы вернули скобу в то же положение?
– Нет. Вы знаете, я не помню, как делал это. Я входил последним, но не помню, как запер дверь. А что, это так важно? – внезапно спросил американец.
– Вполне может быть. Полагаю, месье, что пока вы с полковником беседовали у вас в купе, дверь в коридор была
Гектор Маккуин кивнул в знак согласия.
– А вы не могли бы вспомнить, проходил ли кто-нибудь по коридору после того, как поезд отошел от Винковцев, и до того момента, как вы попрощались с полковником?
Маккуин сдвинул брови.
– По-моему, один раз прошел проводник, – сказал он. – Он шел от вагона-ресторана. А потом в обратном направлении прошла женщина.
– Какая женщина?
– Не могу вам сказать. Я ее едва заметил. Понимаете, я как раз в этот момент пытался доказать свою точку зрения Арбэтноту. Просто помню, что мимо двери промелькнуло что-то алое. Я не обратил на это внимания, да и в любом случае не мог увидеть ее лица. Как вы знаете, дверь моего купе смотрит в сторону вагона-ресторана, поэтому женщина, которая шла в том же направлении, оказалась ко мне спиной, как только прошла мимо двери.
Пуаро кивнул.
– Она, я полагаю, шла в туалет?
– Возможно.
– А вы видели, как она возвращалась?
– Вы знаете, нет… теперь, когда вы об этом заговорили, я понял, что не видел этого; но, думаю, она должна была вернуться.
– Еще один вопрос. Вы курите трубку, месье Маккуин?
– Нет, сэр, не курю.
Несколько мгновений Пуаро молчал.
– Думаю, что на сегодня достаточно. Теперь я хотел бы поговорить с камердинером месье Рэтчетта. Кстати, вы с ним всегда путешествуете вторым классом?
– Он – да. Я же обычно езжу в первом и, если это возможно, в соседнем купе с мистером Рэтчеттом. Тогда большая часть его багажа загружается ко мне, и мы, то есть я и багаж, всегда оказываемся у него под рукой. Но в этот раз мы смогли купить только один билет первого класса.
– Понятно. Благодарю вас, месье Маккуин.
Глава 3
Показания камердинера
После американца в вагоне появился бледный англичанин с малоподвижным лицом, которого Пуаро уже видел накануне. Он вежливо остановился возле стола. Сыщик предложил ему присесть.
– Насколько я понимаю, вы камердинер месье Рэтчетта?
– Да, сэр.
– И вас зовут?
– Эдвард Генри Мастермэн.
– Сколько вам лет?
– Тридцать девять.
– Ваш домашний адрес?
– Фрейр-стрит, дом двадцать один, Клеркенуэлл.
– Вы уже слышали, что вашего хозяина убили?
– Да, сэр. Шокирующее событие.
– Расскажите нам, пожалуйста, когда вы видели месье Рэтчетта живым в последний раз?
Камердинер задумался.
– Думаю, сэр, около девяти часов вчерашнего вечера. Или чуть позже.
– Расскажите
– Я, как обычно, пришел в купе мистера Рэтчетта, сэр, и прислуживал ему.
– В чем конкретно заключались ваши обязанности?
– Сложить или развесить его одежду, сэр. Положить его зубные протезы в стакан с водой и убедиться, что у него есть все, что может понадобиться ему ночью.
– Он вел себя как обычно?
Камердинер на мгновение задумался.
– Знаете, сэр, мне показалось, что он был чем-то расстроен.
– Что вы понимаете под словом «расстроен»?
– Он был расстроен по поводу письма, которое читал. Он спросил, не я ли положил его в купе. Разумеется, я сказал ему, что ничего подобного не делал, но он стал ругаться, и после этого все, что я ни делал, его раздражало.
– В этом было что-то необычное?
– Совсем нет, сэр. Хозяин легко раздражался – вопрос состоял лишь в том, что именно ему не понравится в данный конкретный момент.
– Ваш хозяин когда-нибудь принимал лекарство от бессонницы?
Доктор Константин слегка подался вперед.
– Всегда, когда путешествовал поездом, сэр. Он говорил, что иначе не может уснуть.
– А вы знаете, что это был за препарат?
– Точно не знаю, сэр. На пузырьке было просто написано: Микстура от бессонницы. Принимать перед сном.
– Вчера вечером он ее тоже принял?
– Да, сэр. Я накапал ее в стакан и поставил на столик у его изголовья.
– Но вы сами не видели, как он ее выпил?
– Нет, сэр.
– А что произошло потом?
– А потом я спросил, нет ли каких-нибудь распоряжений и во сколько мистер Рэтчетт хочет, чтобы его разбудили. Он ответил, что не хочет, чтобы его беспокоили, и что сам позвонит проводнику.
– Он так часто делал?
– Да, сэр. Обычно он звонил проводнику и посылал его за мной, когда был готов встать.
– Он был ранней пташкой или любил поспать?
– Все зависело от его настроения, сэр. Иногда он поднимался к завтраку, а иногда не вставал до самого ланча.
– То есть вы не нервничали по поводу того, что утро заканчивалось, а вас никто не звал?
– Нет, сэр.
– А вы не знаете, у вашего хозяина были враги?
– Были, сэр, – произнес камердинер без всяких эмоций.
– А откуда вам это известно?
– Я слышал, как он обсуждал какие-то письма с мистером Маккуином, сэр.
– Вам нравился ваш хозяин, Мастермэн?
Хотя это и казалось невозможным, но лицо мужчины окаменело еще больше.
– Я бы этого не сказал, сэр, но он был щедрым работодателем.
– Однако вы его не любили?
– Давайте скажем так: я вообще не очень люблю американцев.
– А вы бывали когда-нибудь в Америке?
– Нет, сэр.
– Вы помните дело о похищении ребенка Армстронгов, о котором писали во всех газетах?