Знаменитый сыщик Калле Блюмквист играет
Шрифт:
Калле лёг и мгновенно заснул. Но спал он беспокойно. Ему снилось, что дядя Эйнар гонится за ним по саду булочника. Калле бежал что есть мочи, но дядя Эйнар настигал его. Наконец он крепко схватил Калле за шиворот и сказал:
«Ты разве не знаешь, что все сыщики должны носить на хвостах пустые консервные банки, чтоб было слышно, когда они
«Но ведь у меня нет хвоста», – оправдывался Калле.
«То есть как это – нет? А это что, по-твоему?»
Обернувшись, Калле увидел, что у него точно такой хвост, как у Туссе.
«То-то же», – сказал дядя Эйнар и привязал ему к хвосту консервную банку.
Калле сделал несколько скачков, и банка ужасающе задребезжала. Калле чувствовал, что вот-вот заплачет. Что скажут Андерс и Ева-Лотта, когда он явится с таким грохотом? Никогда больше он не сможет играть с ними. Ведь никто не захочет водиться с человеком, производящим такой страшный шум. А вон и они, Андерс и Ева-Лотта, стоят и смеются над ним.
«Вот с сыщиками всегда так», – говорит Андерс.
«Неужели правда, что каждый сыщик должен носить банку на хвосте?» – взмолился Калле.
«Сущая правда, – ответил Андерс. – Есть такой закон».
Ева-Лотта закрыла уши руками.
«Ой, с ума сойти, как ты гремишь!»
Калле и сам понимал, что шум получается невыносимый. Звон, грохот, ой какой звон…
Калле проснулся. Будильник! Вот разошёлся! Калле поспешно его остановил и вскочил на ноги. Слава богу, у него нет хвоста! Какое всё-таки счастье, что это был только сон. А теперь – скорей за дело!
Он подбежал к письменному столу. Прежде всего – штемпельную подушку. Ага, вот она! В карман её. Теперь не забыть бы бумагу! Готово.
С величайшими предосторожностями спустился Калле по лестнице, минуя скрипучие ступеньки, – он их знал наперечёт.
«Полный порядок!»
Калле ощутил прилив восторга. Он легко проскользнул через щель в заборе – и вот он уже в саду булочника. До чего же тихо кругом! А сирень как пахнет! А яблони! Всё совсем не такое, как днём. И во всех окнах темно, даже у дяди Эйнара.
У Калле слегка защекотало под ложечкой, когда он ступил на пожарную лестницу. Всё-таки немного страшновато… И столько мороки из-за одного отпечатка пальца! Он ведь даже толком не знал, зачем всё это затеял. Просто он слышал, что у всех жуликов положено брать отпечатки пальцев. А дядя Эйнар, похоже, жулик. Значит, и у него надо взять отпечаток!
«Азбука сыскного дела! – подбодрил себя знаменитый сыщик и полез вверх. – А вдруг дядя Эйнар и не думает спать? Я – туда, а он сидит на кровати и смотрит на меня, – что я тогда скажу?»
Калле лез уже не так уверенно.
«Добрый вечер, дядя Эйнар! Какая сегодня чудесная ночь! А я вот вышел подышать свежим воздухом и решил прогуляться туда и обратно по пожарной лестнице!»
Нет,
«Должно быть, тётя Миа дала ему сильнющий порошок», – убеждал себя Калле.
И всё же, занося руку на подоконник, он чувствовал примерно то же, что человек, сующий голову в змеиное гнездо.
В комнате царил мрак, но кое-что можно было разглядеть. Калле сейчас напоминал пугливого и любопытного зверька, готового мгновенно исчезнуть при первых признаках опасности.
Ага, вон кровать. Оттуда слышалось глубокое дыхание. Спит, слава богу! Калле медленно полез через подоконник, поминутно останавливаясь, чтобы прислушаться. Всё было спокойно.
«Уж не дала ли она ему крысиного яду, больно крепко спит», – подумал Калле.
Он лёг на пол и тихонько пополз по-пластунски к своей жертве. Азбука сыскного дела!..
Вот ведь повезло: правая рука дяди Эйнара свесилась с кровати! Остаётся только взять её и… В этот момент дядя Эйнар пробормотал что-то во сне и согнул руку в локте.
Тут-тук-тук! – гулко отдалось в комнате.
«Откуда здесь мотор?» – удивился Калле. Но это его собственное сердце колотилось, словно хотело выскочить.
Между тем дядя Эйнар продолжал спать. Рука его теперь лежала на одеяле. Калле открыл штемпельную подушку и осторожно прижал к ней большой палец дяди Эйнара, держа его так, будто это была раскалённая головня.
– Пх-х! – сказал дядя Эйнар.
Теперь остаётся вытащить бумагу. Ой, а где же она? Этого ещё не хватало! Прямо перед ним лежит с краской на пальце выслеженный им самим жулик, всё идёт как по маслу, а он никак бумагу не найдёт! Постой, да вот же она, в кармане штанов!.. Калле осторожно прижал к листку палец дяди Эйнара. Готово. Есть отпечаток! Калле был счастлив. Если б ему подарили сейчас белую мышь, и то он не чувствовал бы себя счастливей.
Теперь бесшумно отползти назад и перемахнуть через подоконник. Это же так просто!
Да, всё шло бы как по нотам, если бы тётя Миа не разводила у себя столько цветов. Одна половинка окна была закрыта, и здесь на подоконнике стоял горшок с маленькой скромной геранью. Калле осторожно привстал и…
В первый миг он решил, что разразилось землетрясение или ещё какое-нибудь стихийное бедствие, – такой чудовищный грохот раздался в комнате. Но нет, это был всего-навсего бедный маленький цветочный горшок!
Калле стоял перед окном, спиной к дяде Эйнару.
«Сейчас я умру, – думал он. – Ну и пусть!»
Всем своим существом он слышал, чувствовал и понимал, что дядя Эйнар проснулся. Ещё бы – горшок с геранью загремел, словно целый цветочный магазин разлетелся вдребезги!
– Руки вверх!
Это был голос дяди Эйнара, но как будто и не его. Сейчас в нём звучала сталь.
Всегда лучше смотреть опасности прямо в глаза. Калле обернулся и увидел направленное на него дуло пистолета.