Знание-сила, 2002 №05 (899)
Шрифт:
Как человек сам себя сотворил
Кирилл Ефремов
Помните плакаты, символизирующие «дружбу народов»? Три разноцветные
До этого в человеческом облике сочетались черты разных рас, порой совсем не характерных для данной местности. Например, у людей Сунгиря (Владимирская область) «монголоидные» скулы, а во Флорисбаде (Южная Африка) обнаружено «австралоидное» надбровье. Однако их обладателей нельзя причислить к одноименным расам (отсюда кавычки) – мешает несходство других признаков и полное несовпадение ареалов.
Разумеется, расы появились не вдруп Многие из присущих им признаков возникли в глубокой древности. Так, например, у восточных африканцев конечности вытянуты, что позволяет им избавляться от излишков тепла. Точно такие же пропорции были у людей, живших здесь полтора миллиона лет назад. А вот сочетания признаков, характерные для каждой расы, появились относительно недавно. Что же стало тому причиной? На первый взгляд, ничего необычного: те же отбор, изоляция, генные дрейфы и потоки, формирующие облик любой популяции.
Вместе с тем (возьмем сразу быка за рога!) действовала и «чудесная» причина- отбор детских черт внешности и поведения. Фактически, это одно из проявлений «естественного искусственного отбора». Но разве такое возможно? – спросите вы. Ведь в школе мы отдельно учили «естественный отбор», который, как некая высшая воля, заставляет виды изменяться, и «искусственный oiioop» – это если человек по собственной воле выводит новые породы. Никакой «демократии» быть не должно! На самом же деле, в природе не редкость, когда животные ведут селекцию внешности собственного вида по принципу «нравится – не нравится». Когда только «подобающая» внешность позволяет привлечь брачного партнера или стать вожаком. Или умилостивить старших, агрессивных членов группы – и, возможно, избежать смерти.
Визуальный отбор порой создает такие причудливые формы жизни, что диву даешься. Не берусь утверждать, что человек здесь с самого начала стал рекордсменом. Но умение приходит со временем. И человек настолько увлекся, что перенес привычные принципы отбора «нравится – не нравится» на прочие виды, подвластные его воле. Поэтому одомашненные животные очень быстро утратили природную окраску и дикий нрав и стали пестрыми, ласковыми, послушными, игривыми – то есть инфантильными (как и сам хомо сапиенс). Выводя неисчислимые породы животных – от золотых рыбок до коров, люди в первую очередь интересовались экстерьером и лишь затем – проком.
Это касается не только животных, но и растений, и даже экосистем. Окультурить. облагородить, сделать красивее. Пусть будет новая природа и… новый человек! Как известно, в первой половине XX века получили бурное развитие селекция и евгеника (коренное улучшение рода людского). Но это ведь очень старое занятие человека, самый первый и самый интересный результат которого – не собака или, скажем, пшеница, а он сам. А точнее, один подвид – Homo sapiens recens – человек разумный, современного типа.
В книгах, по которым мы учились антропологии, о необычности расогенеза говорилось несколько завуалированно: значение рас у человека принципиально иное, чем у животных, велика роль социальности, качественного своеобразия отношения к окружающей среде, материального производства… «Было бы неправильно думать, что социальные факторы, ведя к «разрушению» расовых комплексов, не накладывали особого отпечатка на их формирование в прошлом…» – писали Я.Я. Рогинский и М.Г. Левин в обстоятельнейшем труде «Антропология». Упоминались там и перенаселенность, и «эстетический взгляд на внешние черты». Мудрые классики прекрасно понимали, в чем дело: среди прочих видов изоляции (географической, экологической, хромосомной), образующих расы животных, у человека особую силу приобрела изоляция поведенческая.
Но все по порядку. С окончанием ледникового периода люди стали вести все
В верхнем палеолите просторы тундр и холодных степей изобиловали добычей, позволяя прокормить довольно большие группы в несколько сотен человек. Затем наступил период, который по особенностям культуры называют «мезолит», а по экологическим условиям – «дилювий» – потоп. В это время воды тающего ледника создан и множество естественных преград. На смену открытым пространствам, вскармливающим огромные стада копытных, пришли леса, где добыть сразу много пищи оказалось невозможно. Племенные группы сократились до полусотни человек (при том, что общая численность населения возросла). Усилились изоляция и дрейф генов -когда при одновременной гибели нескольких десятков человек редкая разновидность гена могла полностью исчезнуть либо, напротив, стать преобладающей. В этих условиях популяции- соседи приобретали различия за очень короткий период эволюции.
Но даже малочисленные группы в мезолите прокормить было нелегко. Не удивительно, что возросла конкуренция между группами – а с ней и необходимость отличать «своих» (то есть родственников, носителей одинаковых генов) от «чужих». В плотно заселенных экосистемах это обычная проблема, которая у животных решается за счет дифференциации внешности (чаще окраски) и поведения (в первую очередь брачного). Не является исключением и человек.
Яркий пример – Гвинея-Папуа, остров бесчисленных долин и буйства жизни, где виды животных, теснясь, распадаются на множество разновидностей, одна другой причудливее. Не отстает и человек – нигде больше на Земле не наблюдается такое разнообразие аборигенных физиономий, наречий и ритуалов. А способы украшения тела с одной Новой Гвинеи затмят пестротой выставку национальных костюмов всей Евразии. А языки! Говорят, что задача языка – объединять людей. Но, похоже, наоборот – разделять, уточнять различия между группами. В нашем примере, Гвинее-Папуа, языковые различия соседних племен нередко столь велики, что они совершенно не понимают друг друга. Точнее, «враг врага» – аборигены вели (и ведут) непрерывную межплеменную войну, «охоту за головами», на которой прическа и манера говорить играют роль кокарды и погон (а голова – знамени?). И такая ситуация была достаточно распространена в доцивилизованную эпоху.
Скученность, конкуренция, война – слагаемые отбора у человека. Под их воздействием внутри групп возросли центростремительные силы («быть такими, как мы»), а между группами – центробежные («быть не такими, как они»). И человеческий род стал дробиться на множество устойчивых рас, теснящих друг друга.
Еще один фактор расообразования – смешение. Оно порождает группы межрасовых метисов (таково, например, коренное население Алтая и Казахстана). А еще оно позволяет популяции вобрать гены автохтонного – местного населения (или наоборот, мигрантов), что нередко придает ей необычность, резкие отличия от соседей – таковы японские айны.
Роль смешения менялась. В палеолите, в эпоху постоянных миграций, это была ведущая сила. Позднее, в мезолите и неолите, наоборот, усилилась изоляция, обеспечившая «сгущение» рас. А затем, в эпоху металла, смешение снова стало набирать силу. И набирает по сей день – похоже, вскоре человечество целиком станет метисным. Расы исчезнут, и разговор о них потеряет смысл.
Что такое Homo sapiens? Примат с повышенными хищностью, мигрантностью и военной хитростью. Расхожая точка зрения: «сапиенсы – это мы». На самом же деле, разнообразие сапиенса очень велико, даже колоссально. К этому виду относят множество двуногих приматов последних 200-300 тысяч лет. Сапиенс – это пигмей бамбути и чукча, неандерталец и кроманьонец, чудовищный «человек из пещеры Брокен-хилл» и элегантный британец. Иные настолько архаичны ликом, что едва ли кто из нас отважился бы назвать их «мы». Однако у них крупный «разумный» мозп Так, у неандертальца его объем (1600 миллилитров) существенно превосходит современных австралийцев (1100 миллилитров). Некоторые формы сапиенса различаются на полметра по длине тела, другие – на полцентнера по весу. Пестрота этого вила – результат приспособления к самым разным условиями обитания.