Знание-сила, 2003 № 05 (911)
Шрифт:
— Ты, кажется, никак не расстаешься со своим ведром? А между прочим, государь про тебя справлялся (у меня заколотилось сердце). Правда, теперь он вновь не пьет воду... Вообще тебя надобно выпороть розгами. Признайся, плут, ведь ты хотел утаить кольцо?
— А я тогда рубль перевернул. Государем... решкой вверх! — неожиданно выпалил я.
— Перевернул?! — Глебов поддел пальцем мой подбородок, внимательно посмотрел в лицо. — А ты плут больше, чем я думал... Ловко! Выходит, государь тебе обязан престолом, а я — лентой, — Глебов усмехнулся. — Долг платежом красен. Видно, придется тебя
— А у меня матушка там. При государыне... узнице.
Кавалер строго посмотрел на меня.
— Тебе про то знать не надобно. Впрочем, я туда все равно иду, так что ступай со мной.
Я скоро спрятал ведро в кусты и вприпрыжку побежал за господином Глебовым.
Флигель был окружен часовыми. Однако нас они пропустили беспрепятственно, не спросив пароля, — так был важен сенатор. В доме я принялся оглядываться в поисках матушки: уж очень мне хотелось, чтобы она увидела меня с господином Глебовым. Но матушки не было. Зато в зале на первом этаже за картами сидели гвардейцы. Я узнал их. То были офицеры, про которых государь сказал, что у них рожи разбойные. Лицом к двери сидел мрачный Алексей Орлов. На нем был не мундир бригадира с золотым шитьем, а все тот же измятый и поношенный гвардейский мундир с приколотой государевой персоной. Брильянтов на персоне не было. Выковыренные из гнезд, они россыпью лежали перед поручиком. Проифываясь, Орлов ими расплачивался.
— Не желаете ли составить нам компанию? — предложил Глебову один из игроков.
— Благодарствую, князь, я сегодня не расположен. Как императрица?
— Печальна и скучна. Просила книги. Мы дали.
— Опять нейдет. Что за день такой! — Алексей Орлов раздраженно кинул карты на стол. — Что слышно о брате, Николай Иванович? Вы обешали испросить ему прощение.
— Обещал, да вины его больно тяжелые! Не одна измена...
Глебов обернулся ко мне.
— Ты чего столбом стоишь? Ступай, найди отца или мать да приведи их.
Делать нечего, надо было идти, хотя до смерти хотелось узнать, что за «вины» такие были у брага графа Орлова. Это уж потом я узнал, что поручик Григорий Орлов был не просто мятежник, а еще и в фаворе у императрицы, да в таком сильном, что она через этот случай пребыла в тяжести.
Так что Алексею Орлову ничего не оставалось, как для спасения брата вывернуться наизнанку.
Матушку я нашел позади флигеля стирающей белье императрицы. Увидев меня, она страшно удивилась и всплеснула руками:
— Как ты здесь оказался? Ступай, покуда лиха какого не учинилось.
— Тебя господин Глебов зовет, — важно сказал я.
Пока матушка суетливо собиралась, я успел трижды перекрутиться на одной ноге и сообразить, что можно вернуться и послушать разговор сенатора с гвардейцами. К полуоткрытой двери я подошел на цыпочках, боязливо озираясь. Сначала было тихо, потом я услышал вкрадчивый голос Глебова:
— Заслуги у вас немалые, но и вины тяжкие. Розыск всех вас в первые мятежники зачисляет. Я про то государю ничего не сказал, да ведь каждому на роток платок не накинешь. Дойдет до Петра Федоровича, не посмотрит, что простил. Так уж вы, детушки, сидите здесь и назад не проситесь. Я уж не
— Долго ли нам здесь киснуть?
Голос был мне знаком. Он принадлежал человеку, которого Глебов величал князем.
— Полагаю, что долго. Поручить кому другому охранять императрицу опасно. А кидать ее в крепость, сами понимаете, несподручно — императрица.
— Отчего несподручно? Правительница Анна Леопольдовна в остроге не один год просидела.
— Вот вы и сядете охранять на крайний случай, — усмехнулся Глебов.
Из комнаты донесся томный вздох, прерывистое посапывание: кто-то раскуривал трубку. Потом опять Глебов — проникновенно:
— Вы думаете императрица одним вам поперек горла?.. Она и государю руки вяжет. Сами знаете, к наследнику у него доверия нет. Его ли сын или камергера Сергея Салтыкова, про то одному Богу да императрице известно. А новый истинный наследник только чрез новый брак может быть.
— Ему б слово одно только вымолвить или знак какой нам подать. Мол, такова его императорская воля, — тяжело подбирая слова, сказал князь. — А мы уж его освободили... Мало ли что с человеком случиться может... И в заточении, и на свободе... Женская натура слаба — легко рвется...
— Эка придумал, слово или знак. При его-то добросердечии... Да и не государево это дело. Такое дело угадывать надобно, если вы за отечество радеете...
— Отечество-то здесь при чем?
— Сам прикинь. Когда в императорской семье разлад, тогда и в государстве неустройство- Петр Великий это понимал. Оттого и сына на погибель отдал, — Глебов помолчал. Потом продолжил многозначительно: — Кто государево невысказанное угадает, много добиться сможет. А уж как благодарен государь будет! Просить не надо будет. Ни за себя, ни за брата.
Шаркая ногами, по лестнице стала подыматься матушка. Я отскочил подале от двери. Глебов высунулся, увидел входившую матушку.
Площадь перед Зимним дворцом. Литография Бенуа
— Ступай домой, да к завтрашнему дню сына приготовь. Чтоб опрятен и чист был. К государю его повезу. Его величество про него уж справлялся.
Матушка побледнела.
— Мал он, ваше превосходительство.
— Поговори у меня! Ему такое счастье в руки валит, а она — мал.
— Так как же я отлучусь? Меня к ее величеству приставили. Постель постелить.
Глебов коротко обернулся к гвардейцам, скрытым от нас дверью. Уж и не знаю, какой знак они ему сделали, только его превосходительство покивал головой.
— Сегодня государыне другие прислужат. А ты свободна. Смотри, все, что сказал, сделай. Я по утру еду, так что без помешки.
Выехали рано утром. Ветер с моря гнал низкие тучи, сеявшие мелкий дождик. Матушка сунула мне узелок с гостинцем, прижала к себе — отец еще с вечера строго-настрого наказал ей при расставании не голосить: «Что за дурость от счастья плакать? Парень, Бог даст, при императоре станет жить!»