Знание-сила, 2004 № 06 924)
Шрифт:
Смерть, где твое жало? Ад, где твоя победа?
Для меня эта книга прежде всего прочего, даже прежде такой жгуче интересной вещи, как неизбежно пристрастные свидетельства о подробностях исчезнувшей и неповторимой жизни, интересна как свидетельство мощи смыслов, воплощенных в том модусе существования, который привычно называть "частной" жизнью. Повседневных человеческих смыслов. Они важны не потому, что-де "частные" и "маленькие", а потому, что они- то как раз и вечны. Они вообще — источник всего вечного в такой обрекающей на утраты среде, как история.
"Частные"
И упоение греческими трагиками на балюстраде над Коммунистической аудиторией, и горькая досада от собственной неорганизованности и нескладности, и шальное счастье стремительного расширения мира вокруг тебя, растущего, и безответная любовь, и "хороший украинский борщ" — не то чтобы "выше, "ширше" любых политических программ, как это назвал В.А. Чалмаев, но именно, как сказал он же, "древнее, натуральней, неподдельней, устойчивее". Все политические и прочие программы отродясь питались этой неистошимой почвой, хочется даже сказать, паразитировали на ней.
Как выразился один из авторов сборника, "все-таки молодость — великое дело".
Михаил Глуховский
Пушкин пишет анонимку на себя?
...Когда после отпевания тело поэта выносили из Конюшенной церкви, произошла заминка: на пути гроба лежал, рыдая, крупный мужчина. Это был князь Петр Вяземский.
Стихотворец-острослов, знавший близко Александра Сергеевича, почитавший его как внимательный подмастерье великого мастера, князь имел все основания написать в те дни:
"Многое осталось в этом деле темным и таинственным". Утверждение не было случайным, эмоциональным всплеском. Через десять лет Вяземский повторил в печати: "Не настала еще пора... разоблачить тайны, окружающие несчастный конец Пушкина".
Минуло более полутора веков... Нестареющий А.С. Пушкин пробуждает все новых исследователей. В их числе академики РАН Н.Я. Петраков и Б.П. Захарченя, экономист и физик, люди далекие от официальной пушкинианы. Но эта "удаленность" позволила им по-новому взглянуть на известные события, предшествовавшие вызову (картели) поэта, выдвинуть необычные гипотезы, связанные с роковой дуэлью.
Поэта убила вовсе не пуля Дантеса — "убило отсутствие воздуха". Солидаризуясь с выводом Александра Блока, академик Н.Я. Петраков еще раз тщательным образом оценил общественные силы, для которых было неприемлемо пушкинское творчество, его независимый характер. В своем исследовании "Последняя игра Александра Пушкина" он констатирует: ни один
При этом директор Института проблем рынка РАН, автор двух сотен научных публикаций, монографий, опираясь на свидетельства современников поэта, приглашает читателей посмотреть на личную трагедию классика русской литературы изнутри, исходя из нравов, ценностей, самоощущения людей, живших в первой трети XIX века.
Изучая материалы минувших лет, говорит мой собеседник, он невольно обратил внимание на особенности позиции многих авторов. Люди монархических умонастроений склонны утверждать: Николай I занимал отеческую, как минимум нейтральную позицию в преддуэльной истории. Ссылаются на воспоминания Ольги Романовой, дочери Николая I: император, узнав о гибели поэта, не находил себе места... В той же книге "Сон юности", изданной в Германии и Франции, О. Романова признает: ее отец заставил Дантеса жениться на Екатерине Гончаровой. Дочери не было никакого резона выдумывать подобное. Да, монарх активно участвовал в скандале, связанном с именем поэта. Это свидетельство дорогого стоит.
Что касается друзей Пушкина, то они, убежден Н. Петраков, старательно поддерживали перед общественным мнением ту благопристойную для его семьи версию событий, которую хотел представить сам Александр Сергеевич, которую поэт заслужил в конце концов своей смертью. Тот же С. Соболевский, входивший в число лиц, которым Пушкин особо доверял, признавался: они никогда не скажут всей правды...
"Не пускает к себе Александр Сергеевич, — вздыхает ученый. — Такой детектив закрутил, что за без малого сто семьдесят лет никто пружину интриги и ее автора определить не может".
Одни пушкинисты, продолжает Петраков, идут "от сердца". Кто-то видит в Наталье Николаевне невинного человека, иные ругают: мол, в ней источник беды. Это "ревнивая любовь".
— Жизнь научила: важно быть всегда объективным, - говорит Н. Я. Петраков.
– Надо проникнуться атмосферой минувшего времени. Мы же нередко смотрим на все с высоты своего века, почему-то полагаем, что вправе судить давние нравы, поступки, забывая: тогда была просто другая психология, другая философия.
Подобным вневременным подходом, считает академик, отмечена не одна работа "специалистов по Пушкину". Явно не на пользу истине. Он приглашает читателя заною посмотреть на зачитанные насквозь документы, уловить необычный их подтекст.
Два извечных вопроса: дрался ли Пушкин на дуэли с истинным виновником своего унижения и кто же выступил автором и распространителем "диплома рогоносцев", явившегося катализатором трагедии?
При этом Н. Я. Петраков пытается прояснить: были ли у поэта серьезные основания для ревности к царю.
Наталья Николаевна Пушкина. Портрет работы В. Гоу. 1842- 1843
Ответы на эти вопросы, по мнению исследователя, можно найти в анонимном пасквиле, который А.С. Пушкин и его друзья получили 4 ноября 1836 года. В нем, утверждает Николай Петраков, высвечивается не только злобная нацеленность великосветских шептунов на самое дорогое поэта — его честь, но и сарказм последнего, отлично знающего, кто дирижирует оркестром.