Знайте русских!

Зверев Сергей Иванович

– Очень приятно, – Григорий пожал протянутую руку, – я – тележурналист новостного канала Би-би-си Мишель Гудвин, – представился морской пехотинец, – а это мой оператор Петр Сваровски. Не обращайте внимания на фамилию, – Григорий извиняюще улыбнулся и, решив сразу обезопаситься, добавил: – Он не англичанин. Поляк.

– Очень хорошо, – улыбнулся Хиджам. До национальных различий белых ему не было ровно никакого дела. – Сразу приступите или, может, хотите перекусить?

– Нет, – мотнул головой Григорий, – как говорят на нашем канале: утром – деньги… то есть: сначала –

работа, а все остальное – после.

«Не хватало еще милой застольной беседы, – решил про себя Курочкин, – как только старший сержант откроет рот – сгорим синим пламенем».

– Неплохая поговорка, – снова улыбнулся Хиджам. – Ну, как пожелаете. С чего начнем?

– Пожалуй, с главного, – ответил Курочкин, подумав для приличия несколько секунд. – Для начала мы снимем видеоряд, то есть поснимаем сюжеты о вас, о вашей команде и о сухогрузе, – уточнил Григорий, – а после этого возьмем у вас интервью. Можно даже за обедом, – морской пехотинец приветливо улыбнулся.

– И меня покажут по телевидению? – поинтересовался предводитель шайки. Как и все обыватели, он был жаден до дешевой славы, как и до дешевых фокусов.

– На весь мир, – пообещал Григорий, еще раз одарив корсара улыбкой.

– Ну, что ж, – пират согласно кивнул, – как пожелаете. Эй, Багоба! – На зов из ходовой рубки выскочил здоровый детина. – Пойдешь с журналистами, – приказал сомалиец, – покажешь им… Хотя, – Фарух внезапно изменил свое решение, – я, пожалуй, тоже пойду с вами. Покажу все лично. С чего хотите начать?

– Так, название корабля и общий план мы сняли с катера, – грамотно блефовал Курочкин, – команду лучше всего будет снять под вечер, на фоне заката. – Григорий глянул на Хиджама: – Давайте начнем с того, ради чего мы сюда приехали: с контейнеров с отходами.

– Прошу, – предводитель пиратов жестом пригласил журналистов проследовать внутрь сухогруза.

– Большая махина! – уважительно отозвался Курочкин о «Виктории», шагая по длинным корабельным коридорам. «Резвый» – единственный корабль, на котором пока побывал Григорий, – был в разы меньше.

– Да, – отозвался корсар, – внушает уважение. Как вы понимаете, контейнеры радиоактивны, – предупредил журналистов Хиджам Фарух и для вящей убедительности достал и включил дозиметр. Прибор тут же затрещал, и стрелка быстро поползла по шкале. – Поэтому я вам советую долго здесь не задерживаться.

– Снимай, – коротко бросил по-русски Григорий, и Фарух насторожился, услышав незнакомое слово. – А что это там за коробочка? – с наивной улыбкой поинтересовался Курочкин, указывая на непонятный предмет, прикрепленный к боку среднего из трех контейнеров.

– Это взрывчатка, – Хиджам безобидно пожал плечами, – таких «коробочек» на этом корабле ровно пять.

– Всего? – Григорий продолжал разыгрывать молодого простачка-журналиста. Пока что это ему удавалось.

– Хватит, чтобы разнести в куски и корабль, а самое главное – контейнеры, – Фарух поделился с журналистами информацией. – А если я это сделаю, сами понимаете, что произойдет. Я не знаю, что такое «Чернобыль», но мир вздрогнет, это точно.

– Да,

катастрофа будет в масштабах всей планеты, – с льстивой готовностью подтвердил Гриша и глянул на Максакова. – Петр, сними крупнее, – попросил Курочкин, зная, что старший сержант все равно ничего не поймет. Да это было и не нужно. Главное, чтобы этот головорез увидел и оценил работу журналистов. – А вы не могли бы, уважаемый Хиджам Фарух, показать нам какую-нибудь другую бомбу, а то хотелось бы снять ее покрупнее, так сказать, для большей наглядности, – пояснил вошедший в журналистский раж морской пехотинец. – А к контейнерам я все же боюсь подходить. Я не переношу радиации.

– Я – тоже, – главарь шайки захохотал, оценив шутку представителя британских средств массовой информации. – Пойдемте в машинное отделение, – он пригласил телевизионщиков следовать за собой, – остальные четыре мины там.

Через несколько минут вся четверка спустилась к турбинам. Двигаясь по огромному помещению, и Григорий, и Пантелей заметили четверых членов из команды сухогруза. Отличить европейцев от негров особого труда не составляло, а в пиратской банде вряд ли могли быть белые люди. Да и стоящий рядом автоматчик подтверждал, что эти бедолаги находятся здесь не по своей воле.

– Пожалуйста, снимайте ваш «крупный план», – милостиво разрешил Фарух, указывая на взрывчатку, притороченную клейкой лентой к одной из турбин.

– А где остальные мины? – поинтересовался Григорий. – Я имею в виду, нет ли у вас чего-нибудь посимпатичнее, как в кино: с часовым механизмом, разными проводками, лампочками, – пояснил он, – а то все как-то очень просто: висят какие-то сосиски…

– Да у вас, я смотрю, с чувством юмора все в порядке, – снова загоготал предводитель шайки. – Это же надо – сосиски! Нет, – отсмеявшись, покачал головой сомалиец, – другого ничего нет.

– А как же тогда эти штуки взрываются? – Григорий попытался поближе рассмотреть пластид. – Ни таймера, ни лампочек – ничего.

– Может, это и не очень красиво внешне, – согласно кивнул Хиджам Фарух, – но зато весьма эффективно. А взрывается вся эта «радость» тоже весьма банально: я набираю на своем мобильном телефоне комбинацию из шести цифр, потом кнопку «вызов абонента», и – все. Бабах!

– А вы не боитесь, мистер Фарух, что кто-нибудь, скажем, я, – предположил Курочкин, – или кто-то где-то в Бразилии совершенно случайно наберет такую же цифровую комбинацию – и, как вы выразились, бабах!

– Взрывчатка приводится в действие звонком только с моего телефона, – раскрыл свой секрет сомалиец, – так что постороннее вмешательство исключено.

– Браво! – уважительно произнес Григорий и даже несколько раз хлопнул в ладоши. – Пантшелей, – позвал старшего сержанта Григорий, – оджна мина вожджле контшейнеров, – остшальные тшетшыре – зджесь, – Курочкин попытался поделиться информацией со старшим сержантом, стараясь тщательно коверкать русские слова, уподобляя их польскому языку.

Заслышав незнакомый язык, Хиджам Фарух моментально насторожился, взявшись на всякий случай за ручку пистолета.