Знающий не говорит. Тетралогия
Шрифт:
– Я знаю эту уважаемую даму. Она действительно жрица. Возможно, ваш мальчик что-то напутал? Может быть, спутал женщину с мужчиной?
Напутать Мариал не мог. Он лично видел вполне узнаваемые округлости женской груди, когда убийца Грайма переодевалась в вещи покойника. Взгляд паренька заметался между Синхартом и Джасс.
– Я мальчика вижу впервые, – спокойно молвила она.
«А будь на моем месте другая, то ты бы не отказался от маленького удовольствия. И не разжалобили бы тебя ни слезы, ни мольбы. Верно, Мариал?»
Дернись
– Ну?!
– Не нукай, не запрягал! – хрипло каркнул свидетель. – Та девка моложе была и совсем иная…
Для порядка сломав пару лавок и вмазав хлыстом по особо наглым мордам, благородное воинство мстителей удалилось восвояси.
– Благородная госпожа желает еще чего-нибудь? – вежливо обратился к Джасс вышедший из ступора пода вальщик.
– Спасибо. Уже сыта.
Легкие шаги женщины в тишине зала звучали, как гром боевых тангарских барабанов.
Сероглазый проводил ее пристальным взглядом, уселся обратно за стол и как ни в чем не бывало продолжил ужин.
– Ну, знамо дело – жрица. Оно ж кому охота связываться…
– А може, не она.
– И шоб младший Синхарт просто так да за здорово живешь мимо девки прошел? Ихняя порода дюже на баб падкая завсегда была. За то младшенький и пострадал.
– Кажуть, ему яйца отрезали…
– И не только их… – гыгыкнули из дальнего угла.
Из этой дыры нужно было выбираться как можно скорее.
Из ситуации имелось как минимум три выхода. Первый – самый надежный, заключался в том, чтобы втихую выскользнуть в окошко и, прихватив кобылу, скрыться в ночи. Второй – нагло дождаться утра и уехать чин по чину. Третий – выехать из гостиницы, но из города никуда не деваться, а притаиться на несколько дней у какой-нибудь старушки на окраине и переждать. Вот Джасс и наматывала круги по своей комнате, стараясь понять, какой вариант выбрать. Все три имели положительные стороны, и все три имели свои недостатки. Мальчишка мог набраться храбрости и рассказать отцу правду. Случиться это могло и этой ночью, и через пару дней, а могло и вообще не случиться. Сбежать ночью было равносильно признанию вины, и по ее следам началась бы настоящая погоня. Но не существовало никакой гарантии, что лорд Синхарт не устроит ей засаду на выезде из Прикста, чтобы допросить подозрительную девку с пристрастием.
Когда-то Яримраэн учил ее эльфийскому шагу. Носочек-пяточка, пяточка-носочек, и ничего заумного. О, не так, чтобы как чистокровный эльф-разведчик, пройти и не разбудить кошку. Этому не бывать. Но легонько пробежаться по задней лестнице – это мы можем.
Первый вариант показался наиболее предпочтительным, и бывшая кераганская заклинательница погоды отправилась на конюшню.
– Я могу вам чем-то помочь, моя госпожа?
Будь ты неладен, сероглазый…
– Считаете, что помощь мне необходима? –
– Совершенно в этом уверен.
– Вот как?
– Я хорошо знаком с людьми, подобными лорду Синхарту.
– Тогда понятно. И какую помощь вы можете мне предложить?
– Свою компанию и свою защиту, – серьезно сказал светлоглазый нобиль.
– Тогда наша помощь может стать взаимной, – усмехнулась Джасс. – Я тоже могу вас защитить при случае.
– Я догадался.
Он ей нравился все больше и больше. Толковый юноша.
– У вас есть план, как выбраться из Прикста прямо сейчас? – перешла бывшая хатами прямо к делу.
– Есть.
– Колитесь.
Сероглазого заступника звали чудно – Аланни Каньер. Впрочем, кто знает, как его там звали на самом деле. Джасс не задавалась таким вопросом хотя бы потому, что сама назвалась – Шэсс, в маргарском стиле и транскрипции. Аланни так Аланни. Светло-русые волнистые локоны, небрежно стянутые в «орочий» хвост, высокие аристократические скулы, полные губы и ироничный взгляд. Младший сын игергардского нобиля, причем от третьей жены. Кого-то он ей неуловимо напоминал, было в Аланни что-то знакомое до боли. Чуточку от Малагана, чуточку от Унанки и совсем немного от принца Ярима. Слишком высоко поднят подбородок, такую шею гнет только топор палача.
– Могу я все-таки спросить?
– Конечно.
– Вы действительно убили Грайма Синхарта?
– А вы как думаете?
– Я вас спрашиваю…
– Да. И его, и его спутника. Обоих. Аланни, оказалось, не был сражен наповал.
– Значит, мальчишка вас узнал… Узнал и не признался. Могу себе вообразить…
– У вас богатое воображение?
– Да.
– Тогда не пускайте его в ход. Не слишком красиво, зато одежда осталась цела.
– Но они же хотели…
– Да, изнасиловать. Но не пропадать же добру.
– Право слово, я думал, что вы хвастаетесь…
– Касательно своей защиты? Нет. Я действительно могу убить некоторое количество мужчин, но не чрезмерное. Против войска мстителей мне не устоять.
– Никому не устоять.
– Хм… вполне может быть.
– Вы так сказали…
– Как?
– Неуверенно. Что, есть сомнения? Или вы встречали такого воина, что устоит в одиночку против кучи народа?
– И то, и другое, господин Каньер.
– Просто Аланни, если вы не против. В Маргаре? Или в Аймоле?
– И там тоже.
– Они были… не люди?
– Верно. У вас сегодня день правильных отгадок.
– У вас сохранился акцент.
Джасс молча ухмыльнулась. Еще бы ему не сохраниться. Больше пятнадцати лет, вся сознательная жизнь, почти половина жизни. Скорее всего, она ляжет в могилу, произнося «л» как «ль» и ставя акценты по-аймолайски в конце фразы. Странное дело, там за морем в ней всегда узнавали яттсоунскую выученицу. И все равно, у этого Аланни оказалось чуткое ухо.