Зной прошлого
Шрифт:
Утром патриоты были казнены. Среди палачей были все те же «герои»: Цветан Византиев — связной генерала Младенова и Тодор Стоянов — любимец поручика Стефанова из третьего батальона жандармерии. Убийцы и на этот раз были верны себе — после расстрела они поделили между собой одежду казненных. По приказу командования в назидание населению тела убитых были оставлены непогребенными в пятистах — шестистах метрах от села.
На следующий день, 22 июня, генерал Младенов совершил объезд выдвинутых на «боевую линию» частей. Заехал он и в село Просеник, родное село партизан, расстрелянных по его приказу лишь несколько часов назад. «Если сдадутся, то и волос не упадет ни у кого из них с головы, —
— Нет, этот не похож на нашего генерала Радко Димитрова. Где уж тут сравнивать! Вот тот был генерал…
Наступление продолжалось. Тракето, много разглагольствовавший раньше о свободе и коммунизме, когда пришло время взять в руки оружие и сражаться за них, всего лишь за несколько дней, проведенных в жандармерии, превратился в предателя…
Черный грузовик областного управления полиции остановился на краю села Добра-Поляна. Вдоль дороги в одну шеренгу были выстроены все мужчины из сел Добра-Поляна, Малка-Поляна, Топчийско и Мрежичко, начиная с юношей семнадцати лет и кончая глубокими стариками. Среди них были и те, кто помогали отряду в самые тяжелые для него дни, встречали и укрывали партизан, пекли хлеб для отряда, сообщали о передвижениях правительственных войск. И вот сейчас, стоя в одной шеренге со своими односельчанами, они ждали своей участи. «Население турецких сел снабжало нас продуктами, — заявил предатель в жандармерии. — Имена мне неизвестны, но, если увижу, узнаю наверняка».
В сопровождении поручика Стефанова, подпоручика Дончева и Чушкина предатель медленно прошел вдоль шеренги выстроенных на краю дороги крестьян, пристально вглядываясь в лица. В машине ждал результатов опознания Никола Мандров, который теперь не мог пожаловаться на недостаток работы. Пройдя вновь вдоль шеренги, предатель пожал плечами и заявил: «Их здесь нет». Тогда его втолкнули в закрытую машину и, по всей видимости, принялись бить — до окружающих донеслись его крики и мольбы о пощаде. После этого предатель указал жандармам четырех партизанских ятаков: Мехмеда Махмудова из села Топчийско, Али Делимехмедова из села Заимчево, Мехмеда Хасанова и Мехмедали Хасанова из села Мрежичко. Остальных помощников партизан предатель не назвал — то ли не узнал их, то ли посчитал, что четверо выданных ятаков — достаточная плата за его собственную жизнь.
В тот же день арестованные были расстреляны Тодором Стояновым и Иваном Штеревым рядом с тем местом, где лежали непогребенные тела казненных партизан. Лишь через несколько дней населению удалось добиться от властей разрешения захоронить тела убитых партизан и ятаков.
Костадин Христов был схвачен после того, как, упав в овраг, вывихнул ногу. Три дня провел он связанный в караульном помещении в селе Емирово. Где-то в горах по пути в Емирово телега с арестованными попалась на глаза полковнику Абаджиеву, командиру двадцать четвертого пехотного полка.
— Разве вы, поручик Петков, не могли обеспечить для него фаэтон? — с издевкой обратился полковник к ротному командиру. — Необходимо более строго и неукоснительно исполнять приказ номер двадцать шесть.
— Однажды, —
Наступление, начатое по приказу генерала Младенова, продолжалась. В районе проводились повальные аресты. 27 июня дошла очередь и до Страцин, Рыжица и Просеник. По указанию Мандрова активное участие в облавах принимала и полиция. В находящееся под охраной жандармерии арестантское помещение в селе Руен попали десятки коммунистов и ремсистов. Среди них были ятаки и подпольщики, которые мужественно помогали партизанам с самого начала вооруженной борьбы, такие, как Иван Киряков из села Просеник, Дойно Дойнов из села Страцин и Атанас Янев из села Рыжица. Эти трое патриотов после жестоких истязаний были присоединены в ночь на 2 июля к группе обреченных на казнь борцов, привезенных из Бургаса.
Позднее капитан Русев пытался найти оправдание и этому «подвигу». «В те дни нас посетил один из министров, — написал капитан в своих показаниях. — Он призывал нас действовать быстро, твердо и безжалостно. Никто не возразил, так как все мы были военными и привыкли исполнять приказы». Даже в своем последнем слове на заседании Народного суда капитан Русев, словно не понимая, в чем его обвиняют, заявил: «Имею четырнадцать лет безупречной службы, все мои действия определялись приказами, полученными свыше».
Когда настала пора держать ответ за содеянное, у генерала Младенова обнаружились явные провалы памяти. «Поручика Петкова помню, — заявил он. — Знаю, что тот действовал согласно приказу номер двадцать шесть, но я ему никаких указаний на этот счет не давал». О других случаях расстрелов генерал вообще не мог вспомнить. Это и понятно, мало ли забот было у него в то время. Разве просто было организовать наступление, в результате которого власти надеялись полностью разгромить революционное движение во всей Бургасской области?
Где Яна?
Аэлитка декламировала. Ее детский голосок звонко разносился по большому залу. Кто-то шепнул ей, что и ее мама будет слушать, как она читает стихи. Закончив декламировать, девочка поклонилась публике, но не ушла со сцены. Ее глаза пытливо бегали по рядам заполненного людьми зала. Кто-то взял ее за руку и повел к выходу, но девочка вырвалась, вернулась на середину сцены, поклонилась еще раз и срывающимся голоском крикнула:
— Где мама Яна?
Никто не ответил ей. Это происходило в день, когда в Несебыре впервые открыто праздновали годовщину Великой Октябрьской социалистической революции.
…Вернувшись со встречи с ятаками, Васил Дойчев сообщил партизанам о гибели командира отряда Николая Лыскова. В последующие дни сумели разыскать отряд некоторые оставшиеся в живых партизаны из группы Лыскова. Не было только Яны. Если она схвачена врагом, молва об этом дошла бы и до партизан. Если она убита, то и это очень скоро стало бы известно. Товарищи недоумевали: «Где Яна?»
Бай Георгий, отец Яны, уже знал о смерти Николая, но судьба дочери была ему неизвестна. Целыми днями его мучил вопрос: «Где Яна?»