Зной прошлого
Шрифт:
Долгое время я не мог взяться за перо, пока наконец шаг за шагом не проследил весь короткий и светлый жизненный путь павшей героини.
…В Варне все ее знали как Сийку. В Бургасе ее стали звать Ириной. Свое новое имя она получила уже в первый вечер, когда товарищи привели ее в тайник, устроенный в доме бая Илии. Тогда она спела свою любимую песню «Цветущая весна». Когда песня закончилась, Чавдар шепнул Михаилу Дойчеву:
— Она красивая, как Ирина.
— Какая Ирина? — удивлено взглянул на товарища политкомиссар.
— Та самая, из песни, — улыбнулся Чавдар.
Взгляды всех присутствующих были устремлены на стройную миловидную гостью с копной каштановых волос. В свою очередь она пристально вглядывалась в белевшие в полумраке лица своих новых товарищей по борьбе.
— Наверное, я еще сегодня должна запомнить имена всех?
— Имена? — улыбнулся Михаил Дойчев. — Они у нас немного перепутанные. Одни носят свои, которые получили при крещении, другие — партизанские.
Затем политкомиссар начал представлять сидящих вокруг товарищей по борьбе, при этом он рассказывал что-нибудь интересное из партизанской жизни каждого. Назвав имена всех присутствующих, он спросил Сийку:
— Ну а каким будет твое партизанское имя?
— Мое? Я его уже выбрала…
— Предполагаю, — прервал ее Михаил, — что отныне твое имя будет Ирина. Носи его с честью.
Сийка широко улыбнулась. Ей было радостно, что политкомиссар сумел угадать то имя, которое она выбрала для себя.
Вскоре все партизаны уснули, с трудом разместившись в тесном тайнике. Бодрствовали только Ирина и ее подруга Радка, с которой Ирина долгое время вместе работала в подпольной организации в Варне.
— Где сейчас наши товарищи? — вздыхала Радка — Зюмбюлка. — Что с ними? Если бы мы сумели связаться с варненским отрядом, все было бы по-другому.
— И в Варне, и в Бургасе мы делаем одно общее дело. Так что и здесь мы нужны… — ответила Ирина и погрузилась в воспоминания…
В декабре 1943 года в Варненской ремсистской организации произошел провал. В один из тех тревожных дней студентка Сийка Трифонова, секретарь районного комитета РМС, торопилась домой — до наступления полицейского часа оставались лишь считанные минуты. Товарищи, с которыми она встречалась в тот день, не могли сказать ей, попала ли под подозрение и она, и не могли посоветовать, как поступить. Еще издали Сийка увидела в окне своего дома условный знак — в доме полицейская засада. Эту ночь Сийка провела на конспиративной квартире, где укрывалась и Зюмбюлка — другая ремсистская активистка, лишь чудом ускользнувшая от полиции. В создавшейся ситуации следовало как можно скорее покинуть Варну, но сделать это было непросто, так как полиция блокировала город, а связь с партизанскими отрядами была прервана. Оставалось попытаться укрыться в другом большом приморском городе, тем более что бургасские ремсисты, заключенные в варненскую тюрьму, сумели сообщить необходимые адреса и пароли.
В ночь на 21 декабря обеим девушкам удалось выскользнуть из города. Пешком они добрались до отдаленной тихой станции и там сели в поезд. Оказалось, что в том же вагоне ехала большая группа варненских полицейских, направлявшихся на помощь своим бургасским коллегам, которые свирепствовали в те дни в Карнобатской околии. Девушки боялись, как бы кто-нибудь из полицейских не узнал их, но, к счастью, этого не случилось, и они благополучно добрались до Бургаса. Затем в течение месяца им пришлось в целях безопасности сменить несколько квартир. Надежные ятаки заботились о них, выдавая девушек, чтобы удовлетворить любопытство соседей, за своих дальних родственниц. Наконец секретарю окружного комитета РМС Штерю Воденичарову удалось подготовить уход варненских ремсисток в партизанский отряд. За городской окраиной неподалеку от кладбища их встретил Сидер. Он отвел девушек в безопасное место, где их поджидал с повозкой бай Илия. Представители власти считали бая Илию несколько шумным, но совершенно безобидным гулякой, не имеющим никакого отношения к политике. Где им было догадаться, что в своем доме он оборудовал тайник на двадцать человек. Увидев девушек, бай Илия весело подмигнул Сидору:
— Ну и везучий ты, Васил, вон каких красавиц отыскал. — Затем он стегнул кнутом коней и запел свою любимую песню «Славится Марга-красавица».
Попадавшиеся навстречу люди наверняка думали, что это возвращается из города веселая компания, просадившая в кабаке последние гроши…
— Где я? — встревоженно спросила Ирина, проснувшись.
— В тайнике, — улыбнулся
— Та же песня и тот же голос — мне подумалось, что мы еще едем.
— Бай Илия каждое утро будит нас этой песней, если все спокойно.
В это время сам ятак появился в дверях и насмешливо сказал:
— Ну, друзья-товарищи, плоха ваши дела. Пришла мне повестка — через три дня должен явиться в штаб жандармерии для прохождения службы.
Пока Михаил Дойчев внимательно рассматривал повестку, подозревая, что это очередной розыгрыш со стороны бая Илии, ятак с напускной серьезностью продолжал:
— Сразу пойду к капитану Русеву и скажу ему: «Зачем проводить ночи в горах, гоняясь за партизанами, если у меня дома их сидит полтора десятка под замком? Забирай всех, капитан, только освободи меня от службы, отпусти домой». Ну как, ловко придумано?
— Действительно, берут на службу в жандармерию, — удивленно пожал плечами политкомиссар, вертя в руках повестку. Затем в его прищуренных глазах мелькнули веселые искорки: — Слушай, Илия, есть идея. Предложи, чтобы вместо тебя в жандармерию взяли вашего сельского полицейского, а ты тогда займешь его место. По крайней мере будет нам обеспечена надежная охрана. Что скажешь?
— Смейся, смейся. А вот как надену я погоны и аксельбанты, так у тебя небось сразу душа в пятки уйдет.
— В общем-то, дело серьезное, — вмешался в разговор командир отряда. — Необходимо обдумать все как следует…
— Лично мне все ясно, — посерьезнел ятак. — Догадываюсь, кто мне это подстроил. Знают, что я никогда подпевалой у наших заправил не был, в караулы не ходил, вот и решили избавиться от меня. Ну да ничего, я что-нибудь придумаю, вот только денег надо раздобыть… Ну а сейчас поешьте. Как было: «Может, и придется вам голодать, но, пока жив Странджа, от голода не умрете».
Ирина вздрогнула, услышав эти слова. Они мысленно вернули ее к родному очагу. Дело в том, что герой Ивана Вазова — Странджа был дядей ее бабушки Анастасии. Бабушка часто рассказывала внучке о Страндже, и его превратившийся в легенду образ был с детства близок и дорог Ирине. Рассказывая о Страндже, бабушка Анастасия невольно переходила на своих сыновей. Один из них погиб на фронте. Другой — Стефан — участвовал в бунте на крейсере «Надежда», а затем командовал четой во время Сентябрьского антифашистского восстания в 1923 году. После разгрома восстания фашисты казнили Стефана, сбросив его вместе с двумя товарищами с высоких Лакатнишских скал, с того места, где ныне высоко над долиной реки Искыр день и ночь светит красная пятиконечная звезда. «Все мои сыновья за народную правду сложили головы…» — так обычно заканчивала свой рассказ бабушка Анастасия. Как хотелось сейчас Ирине рассказать своим новым товарищам, что знаменитый Странджа имеет отношение к их роду, что это их дядя Никола. Но нет! Она должна добиться уважения товарищей, активно участвуя в борьбе, а не пользуясь славой своего родственника. И все же ей было очень приятно, что Странджу по-прежнему чтут, помнят его слова, поступают согласно его заветам…
Стремительно летели наполненные напряженной работой дни. Вместе с товарищами Ирина участвовала в проводившихся в морозные зимние ночи многочисленных встречах и конференциях. Дважды, 28 февраля и в конце марта, она участвовала в проходивших в доме ятака деда Ганчо из села Приселци встречах с варненскими партизанами. На них согласовывались действия партизан двух областей. В свободное время Ирина разъясняла товарищам цели и задачи борьбы, некоторые сложные вопросы политической экономии. Знания, приобретенные ею в торговой академии, а также почерпнутые из запрещенной литературы, сразу создали Ирине авторитет среди партизан. Они любили слушать стихи, которые она так вдохновенно читала. К несчастью, хрупкое здоровье Ирины не выдержало тягот партизанской жизни. Друзья были очень обеспокоены ее состоянием. Было принято решение при первой возможности отправить ее на лечение в равнинные села. Ирина была против. Она верила, что быстрее поправится среди своих боевых друзей. И все же партизаны переправили ее к надежным людям на равнине. Благодаря заботам ятаков после непродолжительного лечения Ирина смогла вернуться в отряд и вновь с энтузиазмом занялась агитационной и разъяснительной работой среди населения. Помогало ей в этом свободное владение турецким языком, умение разговаривать с людьми, знание песен…