Зодчий. Книга III
Шрифт:
Где-то я это уже слышал. Знакомые нарративы.
— Какая жалость, — я даже не попытался изобразить сострадание. — Вы, может быть, тоже поедите? Здесь очень вкусно готовят, клянусь.
— Почему барон Фурсов сделал вам столь щедрый подарок? — подала голос Панова.
— Я оказал ему услугу, — чего мудрить и юлить. Пусть кинет в меня камень тот, кто считает, что избавить барона от позора — не услуга.
Подошла официантка, поставила передо мной сковороду со шкворчащей яичницей и стакан клюквенного морса. Я невозмутимо взял вилку, нож и принялся резать
— Какую услугу? — спросила Александра и снова поправила волосы. Нахмурилась и вцепилась пальцами в кромку стола. Повела плечами, старательно расслабляясь.
— Простите, не могу сказать, — покачал я головой. — Услуга личного плана и даже после смерти Фурсова я скован обязательствами.
Яичница была просто чудесной. Я ел и хотел есть ещё больше. Что очень вредно. Вставать же надо чуточку голодным.
— Напоминаю, вы находитесь перед официальными лицами, ведущими расследование. Мы ведь можем поговорить и в другой обстановке, — процедил Хаиров. — Отвечайте на вопрос, когда вас спрашивают!
— В другой обстановке я отвечу вам то же самое, — смерил я его взглядом. — Не угрожайте мне, младший сержант. Привязать меня к вашим делам, как того хочет старший комиссар Шибанов, я не позволю. У меня есть доказательства, что в момент убийства Фурсова, я был здесь.
— Не воспринимайте так остро, ваше благородие. Мой коллега хотел сказать, что ваши слова могут помочь следствию, — поспешила разрядить обстановку Панова. Чуть улыбнулась, поймав мой взгляд. — Мы просим пойти нам навстречу. Есть версия, что события на конюшне связаны с гибелью барона. Поэтому причина дарственной может пролить свет на происходящее.
— И я даже знаю, чья это версия, — я отпил морса, хитро наблюдая за девушкой. Она чуть покраснела от моего внимания. Много из себя строит, конечно, но всё напускное и возрастное. Думаю, максималистка. Ещё не сгорела на работе и верит в светлое. Значит, можно рискнуть.
— Это версия Имперской Комиссии, господин Зодчий! — возмутился Хаиров. — Что за намёки?!
С этим сразу было всё ясно. Ладно, решаемся. Я покачал головой, затем полез во внутренний карман и положил перед девушкой два слепка из нескольких десятков, переданных мне Керном. Выпотрошенная память Игнатьева. Беседа с Фурсовым перед смертью барона и разговор с Шибановым, где обсуждались возможности и варианты спихнуть всё на меня. Я забрал их из дома, перед тем как идти на встречу.
На столе было, разумеется, не всё. Девушка передо мной сидела милая, но что за обложкой мне пока не известно. Поэтому пара слитков страховки, с другими доказательствами коррумпированности Шибанова, у меня остались.
— Что это? — напрягся младший сержант. Панова же ничего не сказала. Она медленно коснулась первого из слитков, и взгляд её затуманился. Девушка пошатнулась, но машинально вцепилась в стол. Губы Александры приоткрылись.
—
— Саша, что там? — протянул руку Хаиров, но девушка неожиданно ловко остановила младшего сержанта, не дав ему ознакомиться с данными.
— Младший сержант, не забывайтесь! — строго сказала она, смерив его взглядом. — Вы мешаете моей работе!
Александра посмотрела на меня:
— Ваше благородие, прошу, проследите за моим спутником, чтобы он не наделал ошибок.
— Саша, ты чего охренела, что ли? — обалдел Хаиров.
— Следите за языком, — попросил я, отправив ещё один кусочек яичницы в рот. — Просьба прекрасной дамы — закон для любого благородного человека.
Панова тем временем коснулась второго слитка. Я же, цепким взглядом держа Хаирова, взял стакан с морсом и с наслаждением глотнул прохладный напиток. Прелестная головка оперуполномоченной сонно склонилась, а потом девушка шумно выдохнула и выпрямилась. Глаза широко распахнулись.
— Что на них? — Хаиров снова попытался заполучить обсидиановый слепок, но испуганно застыл, потому что я выхватил клинок и прижал его к груди младшего сержанта. В левой у меня по-прежнему был стакан с морсом. И я, наконец-то, его допил.
— Что ты себе позволяешь… — змеёй прошипел младший сержант.
— Хаиров, я ведь просила… — задумчиво проговорила Панова.
— Просила?! Ты видишь это, Панова?! Да это покушение на императорскую службу при исполнении! — побагровел Хаиров. — Это каторга! Немедленно сложите оружие!
Негодовать-то он негодовал, но старался не шевелиться, чтобы остриё моего клинка не пропороло кожу. Девушка тем временем смахнула слепки со стола, сунув в карман пиджака, и попросила:
— Уберите, пожалуйста, оружие.
Я послушался.
— Панова! — младший сержант запыхтел так, что я стал переживать за его сердце. — Какого хрена? Ты не видишь ничего?!
— Его благородие выполняло мою просьбу. Господин Баженов, не проводите меня в дамскую комнату? Мне нехорошо.
— Несомненно.
Хаиров застыл с разинутым ртом. Я поднялся, помог девушке встать и, придерживая красотку за талию, пошёл вместе с ней к уборной.
У самой двери Панова пошатнулась, повиснув на мне.
— Помогите, ваше благородие. То, что вы показали… — жарко прошептала она, делая полуобморочный вид. — Если Шибанов просто заподозрит то, что на слепках… Мне нельзя возвращаться в Комиссию. Это надо везти в Петербург. Сразу в Петербург. Понимаете?
— Что от меня требуется? — спросил я, одновременно ломая телефон Хаирова. Младший сержант торопливо писал в чат про «чьи-то слепки», которые я предоставил «этой дуре». Экран мобильного погас, и устройство в его руках превратилось в кусок пластика и металла. Коллега Пановой выругался, посмотрел в мою сторону.
— Задержите их, пока я не уеду, — шептала рыженькая. — Это его люди. Хаиров и Смирнов, который в машине. Они оба преданы Шибанову, как собаки.
Её взгляд молил о помощи.