Зодчий. Книга III
Шрифт:
— Панова!
Я не расслышал, что говорит старший комиссар, но по тону общения было понятно — начальство крайне недовольно.
— Есть. Так точно, — отчитывалась Александра. — Конечно, Владимир Тарасович! Никак нет!
Она попыталась держать стойку смирно.
— Да, есть зацепка. Выдвигаемся в Кобрин. У нас есть человек, готовый подтвердить нашу версию, — она скосила на меня глаза. — Мусорщик. Что-то видел.
Бу-бу-бу, ответило ей в трубке чуть удивлённо.
— Что? Почему они вам не отвечают? Ребята, почему вы Владимиру Тарасовичу не отвечаете? — она даже повернулась к пустому дивану. —
Состроив мне страшный взгляд, она продолжила фантазировать:
— Сел телефон, Владимир Тарасович! Не может ответить.
Пауза.
— Передать трубку? Хорошо, сейчас!
Она отключила телефон, а затем выключила его вовсе.
— Здесь ведь плохая связь? — озорно улыбнулась мне. — Кажется, мне удалось его убедить. Как сердце-то колотится!
— Связь здесь отличная, госпожа Панова, — ответил я. — Мы же не на границе с Персией.
— Понимаю. Но вы же не скажете это моему начальнику? — шутливым тоном спросила она. — Вы ведь благородный человек и не подведёте прекрасную даму?!
— Я чуть меньше месяца благородный, — поддержал я лёгкое настроение. Всяко лучше, чем спорить. — Во мне ещё очень много от дикаря. Поэтому легко подведу.
— Может быть, я смогу что-то сделать для дикаря, чтобы он этого не делал?
Прозвучало двусмысленно, и, по-моему, специально. Решила посмеяться над юношей из глубинки? Ну-ну.
— Можете. Сейчас съедем в лес и рассчитаемся, — с каменным выражением лица сказал я.
— Хорошо, — кивнула Александра, и мне стоило больших трудов, чтобы не дать слабину и не пустить на лицо эмоции.
— Вот здесь хороший отворот, — подсказала она. Вот как мы, да? Ладно.
Я молча притормозил и включил поворотник. В машине запиликало, но Панова не дрогнула. Мне даже стало интересно, насколько её хватит. Когда автомобиль, покачиваясь, скатился на просёлочную дорогу, то Александра ткнула пальчиком:
— Вот здесь с дороги будет не видно. Тут и остановитесь.
— Хм, — послушно кивнул я и направил автомобиль за отворот, едва не увязнув в колее. Остановил машину и повернулся к Пановой. Смотрела она нагло, с вызовом. Совсем не похоже на утренюю девчонку. Ну-ну, всё равно не на того напала. Сейчас мы летим друг на друга по встречной полосе и проиграет тот, кто отвернёт первым!
— Ну что, дикарь… — тихо сказала красотка, зрачки которой расширились. — Пришло время расплаты?
Она подалась ко мне и почти коснулась моих губ, а затем резко отпрянула. Смущённо поправила волосы и отвернулась.
— Прости… те. Простите. Кажется, это зашло слишком далеко. Я ведь не собиралась, надеюсь вы понимаете… — она резко повернулась ко мне. — А почему вы меня не остановили, ваше благородие?! Вы же не всерьёз это всё предлагали?!
Фух. Я воткнул заднюю передачу.
— Ваше благородие? Вы же не собирались на самом деле… Это? — настаивалаПанова.
— Я — нет. Но, признаюсь, мне показалось, что собирались вы. Кто я такой, идти против желания дамы?
— Вам показалось, — снова отвернулась она. — Не было никаких желаний!
Когда мы выехали на трассу, то некоторое время молчали.
— А если бы я не остановилась? Вы бы… Позволили этому случиться? — сказала вдруг Панова, уже пришедшая в себя.
Я загадочно улыбнулся, но не ответил. Попутчица
Билеты в Петербург я взял в автоматической кассе, в общем зале. Панова до конца просила отказаться от неблагоразумной затеи. Пришлось убеждать на практике. Перед тем как пойти на «неоправданный риск», я помог купить билеты одной очень тревожной женщине лет пятидесяти, которая никак не могла пройти не самую продуманную процедуру с оформлением билета.
Взломать такой терминал большого труда не было. И я очень дотошно вбил паспортные данные женщины в программу, просто в момент синхронизации с сетью подменил фамилию покупательницы на Александру Александровну Александрову-Александровятскую, а затем попросил Панову затребовать у своих информацию, есть ли такой пассажир в списках или нет, и едет ли в Петербург некая Сорочко Степанида (как и звали женщину).
Девушка ради этого даже включила телефон. Растерянно сообщила о шести пропущенных вызовах, а потом сделал пару звонков, наблюдая за мной. Я же времени особо не терял и оформил билеты для себя и Пановой, также перехватив отправку имён и заменив их на выдуманные.
— Сорочко в списках нет, а Александровятская едет… — сказала оперуполномоченная, закончив разговор. — Да как ты это делаешь?!
— Магия, — только и ответил я, а потом поспешил за удаляющейся женщиной. Подводить незнакомку мне совсем не хотелось. Она ведь ни в чём не виновата. Так что, когда та подошла к кондуктору в ярко-белом мундире, проверяющем пассажиров на входе в поезд, я уже был рядом. Служитель железной дороги посмотрел документ, навёл сканер на билет. Пиликнул. Я успел подменить ответ из сети, показав мужчине настоящую фамилию, и Александра Александровна Александрова, с паспортом на Сорочко Степаниды, села в вагон. Официально.
Наша посадка прошла тоже без проблем. А когда поезд тронулся с платформы, медленно разгоняясь, то я устроился поудобнее, привалился к окну и уснул. Панова сидела напротив, думая о чём-то своём.
Шибанов знал, что Игнатьев пропал, и был убеждён — граф сделал это не по своей воле. Мало того, старший комиссар пребывал в уверенности, что его наниматель больше никогда не появится. Поэтому усердствовать, и выполнять поручение пропавшего человека было абсолютно ни к чему. Однако внутри Шибанова точило крайне неприятно ощущение приближающихся проблем. Чуйка зудела где-то на подкорке и требовала принимать меры. Но какие — не подсказывала.
Поэтому, когда Смирнов и Хаиров вдруг перестали выходить на связь — Шибанов встревожился ещё больше. Он не просто так отправил их с Пановой. Эти двое никогда лишних вопросов не задавали, и пусть не были так замазаны в делах начальства, но предпочитали жить спокойно и сытно, закрывая глаза на мутные вещи, о которых их временами просили. Хаиров понимал: если будут проблемы у Шибанова, то будут проблемы и у него.
Старший комиссар донёс это до младшего сержанта наиболее доходчивым способом. А когда дозвонился до Пановой и прослушал её спектакль, то понял — дело неладно. Девчонка врала. Ему врала! Зачем? Почему?