Зодчий
Шрифт:
Подробнейшие сведения об Ахмаде Луре поступили во дворец и в течение недели, передаваясь из уст в уста, стали известны всему Хорасану.
Чрезвычайные события повлекли за собою и чрезвычайные меры во дворце: все переговоры с лекарями, бессменно дежурившими у постели государя, были поручены третьему сыну Шахруха Мирзе Байсункуру.
При нем неотлучно находилась его мать Гаухаршод-бегим — «украшение царства». Царевичу Ибрагиму Султану надлежало обнаружить людей, причастных к покушению, взять их под стражу и бросить в крепость Йхтиёриддин, где их ждала суровая кара. Младшие царевичи Суюрготмыш
Вся страна не могла опомниться от потрясения, — еще бы, ведь это было первое покушение на тимуридов.
Во внутренних покоях Баг-и-Заган — постоянной резиденции Шахруха, на ложе, устроенном из множества одеял, метался всю ночь раненый государь. Сознание не возвращалось, и, хотя рана была тщательно промыта и перевязана, хотя были даны лекарства, заглушающие боль, он громко стонал и не видел лекарей, окружавших его. Всюду стояли золотые тазы с водой и мылом, мумиё в золотой чашке, вокруг лежала мягкая белая материя, кровоостанавливающие средства, жженая тряпка и хирургические инструменты. Лекари сосредоточенно листали «Канон врачебной науки» Авиценны, а шейх-уль-ислам [6] и имам соборной мечети Джаме время от времени творили молитвы.
6
Шейх-уль-ислам — глава духовенства в ханствах Средней Азии.
Среди заключенных под стражу и подозреваемых в сопричастности к покушению был сын известного зодчего Наджмеддина Бухари Низамеддин.
В тот же день эта весть, переданная Ибрагимом Султаном, достигла ушей Гаухаршодбегим — «украшения, целомудрия и ума эпохи». Она имела беседу с сыном Байсункуром-мирзой, вначале разгневалась, а затем даже высказала сожаление: «Как мог сын такого мудрого человека, оказавшего столько услуг государству, удостоившегося милостей великого султана, быть замешанным в такое подлое преступление?»
А Бансункура-мирзу, не отлучающегося от матери, преследовало видение: он словно воочию лицезрел новое медресе и великий минарет Мусалла — подлинную гордость столицы. Эти жемчужины всего Хорасана были созданы руками устада Кавама и устада Бухари.
Деды и прадеды Наджмеддина происходили из Бухары, а он вел свою родословную от Хурдаки Бухари. После того как Тимур разгромил движение сарбадаров [7] , оставшиеся в живых участники восстания рассеялись по всей стране. Так Наджмеддин оказался в Хорасане. Придворная знать была осведомлена об этом.
7
Сарбадары — участники городского восстания против монгольского владычества в Хорасане (1445–1481).
В сердце Байсункура-мирзы закралось тревожное подозрение: «Уж не скорпион ли под подушкой этот Наджмеддин Бухари?» Своей тревогой он поделился с матерью, но Гаухаршодбегим посоветовала сыну ждать, не выказывая недоверия к людям достойным, а тем паче не преследовать их до тех пор, пока все не станет ясным.
Но печальнее всего было то, что изгнание Мир-Ка-сыма Анвара и заключение под стражу мавляны Маруфа Хаттота вселило тревогу в сердце
Узнав об этом, Байсункур-мирза безмолвно склонил голову перед братом Ибрагимом Султаном. Брат прекрасно знал, что все эти «мавляны» пользовались не только покровительством Байсункура, но и особой его милостью. Недаром год тому назад Байсункуру, как покровителю зодчих и ученых, был присвоен сан «высшего правителя государственного совета».
Окинув беглым взглядом лекарей, толпившихся у постели отца, Байсункур удалился в свои покои во внутренней части дворца. Он шел и вспоминал тот день, когда брат Мирза Улугбек прислал к нему человека с просьбой отпустить Ходжу Юсуфа Андугани и он, Байсункур, отправил в ответ язвительное и надменное послание, вместившееся в два фарсидских бейта, что пришлось не по душе Мирзе Улугбеку.
Каждому было известно, что Улугбек-мирза в Мавераннахре, а Суюрготмыш в Адаке неустанно пеклись о благоустройстве областей и провинций, подчиненных их власти, но самой первой заботой были наука и искусства.
Байсункур-мирза выделялся среди братьев своей одаренностью, сметливостью и предприимчивостью. Позднее отец назначил его правителем Туса, Мешхеда, Астрабада, Джурджона, но он и не подумал двинуться с места и постоянно жил в Герате, под крылышком своей матери Гаухаршодбегим.
В пятницу среди ночи вооруженные нукеры ворвались в дом зодчего Наджмеддина Бухари. Они подняли с постели его сына Низамеддина, скрутили ему за спиной руки. Растерянному и дрожащему от ужаса старику отцу они сообщили, что выполняют, мол, приказ государя.
Сердце старого зодчего разрывалось на части. Сын, совсем еще мальчик, только что вернувшийся с Ферганского сражения, был бледен как полотно и в замешательстве поглядывал то на отца, то на рыдающую мать. Он не сопротивлялся. Сабля его висела во внутренней комнате на гвозде в нише, и он не мог до нее добраться.
На мольбы отца отпустить юношу, на все его вопросы, в чем виноват сын, ответа не последовало.
Не успели домашние опомниться, как стражники, грубо подталкивая Низамеддина, повели его по двору.
— Я буду жаловаться его величеству, — кричал зодчий, преграждая путь нукерам.
— Ваш сын арестован именем его величества. Если что не так, обращайтесь с жалобой к его светлости царевичу, — огрызнулся стражник, обнажая меч.
— Это роковая ошибка? — простонал зодчий, стоя босиком на пороге. — Низамеддин! Ты слышишь меня, я пойду к его величеству. Ведь ты ни в чем не виноват. Я все объясню. Не бойся, сынок. — Старик так и не не успел обуться и шел по двору за стражниками босой. — Только не бейте его, — молил он, — это роковая ошибка, ведь вы же мусульмане, нет на нем вины, не причиняйте же ему боли, дети мусульман. Как только рассветет, я пойду к его величеству.
— Безмозглый старикашка! «Не причиняйте боли»! — проворчал стражник, тот, что обнажил меч. — Знал бы ты, каков твой сын. Знал бы, так не молол чепухи. А ну, шагай быстрее, — он толкнул Низамеддина.
— Прощайте, отец, простите меня, мама, — негромко промолвил Низамеддин.
Перепуганная Бадия, дочь зодчего, сестра Низамеддина, широко открытыми глазами смотрела на стражников, уводящих брата. Она знала, что дамасская сабля Низамеддина висит в нише. И ждала только знака брата, чтобы сорвать ее со стены. Но он так и не успел подать знак. И она не успела ему помочь.