Золочёные горы

Маннинг Кейт

– Неужели это святой ангел из каменоломни? – произнес он в своей протяжной манере.

– Святой? – переспросила я. – Это вряд ли.

– Я не забыл твой добрый поступок, когда ты перевязала раненого. А теперь ты здесь, на службе у моей мачехи.

– Она очень добра.

– Добрая паучиха, – заявил он.

Я не представляла, что он имел в виду, но образ Инги с восемью лапами, плетущей паутину, поселился где-то в дальней кладовке моего мозга. Джаспер подошел и встал рядом со мной, разглядывая книжную стену. Он провел пальцем по корешкам.

– Бедняжки. Все напоказ. Никто ни разу

не открывал их. Кроме меня. И теперь тебя.

– Я бы с радостью прочитала их все.

– Что у тебя здесь? – он изучал мой выбор, наклонившись через мое плечо. – «Дом веселья». Ха! Точно не про наш дом.

Что он имел в виду? В Инге было полно веселья, она все время смеялась.

– Не читал, – сказал Джаспер. – Расскажи потом, понравится или нет. – Он с отвращением показал мне книгу, что держал в руках. «Энеида». На латыни! И я воображала, что смогу подтянуть его по латыни, когда он читал Вергилия в оригинале. – Предпочитаю Джека Лондона, – сказал он. – Больше всего нравится «Белый клык». Но приходится грызть этот вот кусок гранита, чтобы не опозорить семью. Ненавижу латынь.

– Мне она тоже не нравится, – поддержала я. – От этих глаголов голова болит.

– Мы не любим одно и то же! – воскликнул Джаспер. – Родственные души.

Вполне возможно. Интересно, что еще мы оба ненавидели? Какая еще общая неприязнь могла нас объединить?

– Я прочту книгу Уортон вслед за тобой, – сказал он. – Сравним наши заметки.

Он уселся возле окна с латинским эпосом, а я пошла к полке с журналами и достала три номера «Загородной жизни» для его мачехи.

– Садись, – Инга похлопала по дивану рядом с собой. Бизу растянулся у нас на коленях. Она листала страницы журнала, пока не нашла фотографию альпийского замка, зажатого посреди гор: внизу под ним расстилалась швейцарская деревушка.

– Смотри, Сильви. Вот мечта, которую мы создадим здесь, в Мунстоуне. Столько развлечений: озеро, рыбалка, верховая езда и особенно охота. – Ее палец скользил по фотографии, задерживаясь на изображениях овечек. – И рабочие будут довольны.

В то время я была очарована ее мечтой, меня убедили ее планы социальных улучшений. Но теперь вспоминаю, как она показывала на овец, произнося слово «рабочие».

– На следующий сезон, – сказала Инга, – весь свет Ричмонда, Нью-Йорка и Ньюпорта приедет и увидит своими глазами: особняк «Лосиный рог» – образцовое поместье Запада. Деревня Мунстоун станет как альпийская деревня, а «Лосиный рог» – нашим американским замком, не хуже европейских шато.

– Это волнует воображение.

– Но это так трудно претворить в жизнь, эту социологию. Я так устала, – она тяжело вздохнула и положила голову мне на плечо.

Я замерла и не шевелилась, пока ее голова отдыхала.

– У меня столько забот и испытаний, – снова вздохнула она. – Социологический отдел и хозяйство со слугами, которых надо контролировать, и меню! И следить за мебелью, за убранством дома…

«Жалобы – семена несчастья», – чуть было не ляпнула я.

– Мой муж, – продолжала Инга, – он все время путешествует – бог его знает с кем. Как думаешь, чем он занят в отъезде?

Катается на верблюдах, убивает драконов, стреляет

львов.

– Думаю… работает, – пробормотала я. – Мой отец часто уезжал далеко по работе. Он жил здесь один без нас целых два года. Мама родила ребенка одна, уже после его отъезда.

Графиня выпрямилась.

– Ты права! Мой муж бизнесмен. Он жертвует многим ради своей компании и ее работников. И ты мудро напомнила мне об их страданиях. Твоя бедная матушка. Мы должны помочь этим людям.

– Вас называют ангелом рабочих поселков, – переборов застенчивость, сказала я.

– Ангелом. Пф. Знаешь, вообще-то я исчадие ада. Так думают американские дамы, – она вздохнула от тяжести этого бремени.

Мне казалось странным, что она несчастлива.

– Зато у вас будет долгожданный grand fete [63] в сентябре, – утешила я. – Это будет чудесно.

– Думаешь? – спросила она. – Ты не представляешь, как это… визит короля, столько работы по организации приема. Гости. Столько деталей надо спланировать. Первый раз на мне такая ответственность. Я не сплю. У меня ужасающие кошмары.

63

Большой праздник (фр.).

– Бедная Инга.

– Гости! Все это так важно. Мистер Рокфеллер! Мистер Осгуд… – Она понизила голос. – А принимать короля… Это такое деликатное дело. Понимаешь, о чем я говорю?

Я не понимала. И предпочитала оставаться в неведении.

– Это очень богатые люди. Сделавшие деньги на железных дорогах, нефти, угле. Мой муж хочет показать им великолепие гор, свежий воздух, перспективы на будущее. Социология – все, о чем мы мечтаем, зависит от денег. Я говорю герцогу, mon cher, какая польза в деньгах, если нет доброты в сердце? Но если джентльмены не захотят инвестировать – это будет catastrophe.

– В английском тоже есть слово «катастрофа», – заметила я.

– Ты такая умная, Сильви, – она рассмеялась. – Нам надо быть умными, чтобы показать мужчинам перспективы, красоту, образ жизни на Западе. Наш новый мир.

Дорогие мама и папа, Генри и малыш Кусака,

простите, что до сих пор не прислала вам ни словечка.

Но я пишу столько писем каждый день по работе для миссис Паджетт, что времени совсем нет.

В действительности я просто не знала, как изложить простые факты о «Лосином роге», о его обитателях, фарфоровых унитазах, обивке стен из кожи слона и вкусе апельсинового сока так, чтобы не обидеть родных. Они сочтут, что меня подкупили горячая вода и книги из библиотеки. Назовут кощунственными мои мечты о богатстве, мое восхищение сыном герцога и его великолепной мачехой. Лучше было опустить детали. Я записывала их для себя, в личный блокнот. Родным же отправила сокращенный вариант.