Золотая "Цапля"
Шрифт:
04 число 04 месяца 24 года, 15 часов 46 минут. База «Россия». Рогнеда Костина
После того, как Солнцева вывалила на нас фантастическую новость о нашем местонахождении и ещё более фантастическую — о наших перспективах, она собралась отвести нас оформлять здешние документы. Но несколько девочек зашумели, что хотят есть. Если честно, то у меня уже тоже «кишка кишке лупила по башке», и было чувство, что я не ела как минимум сутки, а скорее всего — и дольше.
Солнцева,
Стоило выйти из ангара, как солнце немедленно вцепилось мне в голову. Жара была нестерпимая.
Мы оказались в большом дворе, засыпанном гравием, со стоящими то тут, то там машинами, и направились к воротам. Я про себя обрадовалась, что у меня туфли на колодке, а те из девочек, у кого были шпильки, то и дело ойкали и матерились. Потом некоторые поснимали туфли и пошли босиком.
За воротами оказалась асфальтированная улочка, правым концом упиравшаяся, похоже, в железнодорожную платформу, но нас повели налево, и примерно через сотню метров мы вышли на круглую площадь с фонтаном. Слева от фонтана стояло двухэтажное здание гостиницы, а на крыше веранды, украшавшей первый этаж, стоял жуткого вида череп, весь утыканный рогами.
Нас провели под него, и мы оказались в зале, оформленном в деревенском стиле. Тут же откуда-то материализовался забавный кругленький армянин и на пару с официанткой принялся разносить тарелки, одновременно осыпая нас цветистыми комплиментами. Это было сколь приятно, столь и непривычно. Порции тоже были непривычно большими, но сейчас это было очень даже кстати.
Поев, мы вернулись обратно, но уже не в ангар, а в здание возле ворот. Там нас встретили ещё три девушки и, разделив на группы по четыре-пять человек, начали оформлять.
Мной занималась рыжая и веснушчатая пышка по имени Оксана. Она, не переставая трещать о том, как здесь здорово, сфоткала нас по очереди и поинтересовалась — какие имена мы хотим носить?
Я задумалась. С одной стороны, моё имя, ставшее жертвой фанатичного увлечения моих родителей Древней Русью, доставило мне немало огорчений, дразнилки и обзывалки сопровождали меня всё детство. А с другой — это единственное, что осталось у меня в память о родителях. Решено! Имя останется прежним.
— Оксан, имя пиши Рогнеда… — тут я услышала, как Сучка выразила желание называться Анжеликой Алмазовой, и, наверное, с минуту давила в себе идиотское хихиканье, а когда собралась назвать фамилию, то Оксана уже протянула мне карточку наподобие кредитки.
На лицевой стороне была моя фотография (слава богу, умытая и поевшая, я выглядела более-менее прилично), шестнадцатизначный номер, магнитная полоса, штрих-код и надписи «Рогнеда» кириллицей и «Rogneda» латиницей, в правом верхнем углу играла радужная голограмма пирамиды с глазом. Я перевернула карточку — на обороте была такая же пирамида, но побольше.
Когда выдача карточек закончилась, Солнцева отвела нас в банк, где мы узнали, что на счёт каждой положили по тысяче экю. У меня это слово сразу вызвало из памяти Михаила Боярского в мушкетёрском костюме, а Лялька задала главный в данном случае вопрос: «А это скока?».
— Сколько? — повторила
Потом нам объяснили, как пользоваться счётом, как восстанавливать «ай-ди» (так называлась карточка) при утрате. Я, чтобы не париться, использовала в качестве пароля свою фамилию, раз уж на карточку она не попала.
Затем мы оказались в местной поликлинике, где нам сделали прививки.
После этого всю толпу отвели в арсенал, по ходу рассказывая, что оружие — вещь здесь абсолютно необходимая.
Арсенал оказался продолговатым и мрачным бетонным помещением, вся середина которого была заставлена штабелем квадратных ящиков. В витрине на стене стояла целая куча автоматов и ружей, а на прилавке стоял пулемёт на колёсиках и с тоненьким стволом. Странно, вроде бы в фильмах про войну ствол у пулемёта был гораздо толще. Ещё один пулемёт, тоже на колёсиках, но побольше и с какой-то фиговиной на конце ствола, стоял уже на полу.
Я прошлась по залу и стала расспрашивать продавца, что тут и почём. Цены привели меня в тихий ужас — автомат Калашникова стоил пятьсот пятьдесят экю! И это без патронов и всего прочего, что к нему полагалось!
Выяснив, что самый дешёвый — всего десять экю — здесь «наган», я купила его, семь пачек по четырнадцать патронов и кобуру из кирзы за один экю.
Продавец почистил мне «наган» и показал, как его заряжать, а я, кажется, поняла, почему он такой дешёвый — процесс перезарядки был долгим и неудобным. Засунув его в кобуру, продавец выудил тонкий пластиковый прутик с пластинкой на одном конце, продел его через застёжку кобуры и петлю, за которую она вешалась на пояс и, просунув кончик через отверстие на пластинке, пояснил:
— На территории Базы переселенцам запрещено ношение неопечатанного оружия.
А напоследок мне дали маленькую древнюю книжицу цвета «детской неожиданности» — «Наставление по пистолету ТТ и револьверу “Наган”».
Вслед за мной несколько девочек тоже купили «наганы», Сучка раскошелилась на пистолет, но большинство решили не тратить денег на оружие.
Потом нас опять через гравийный двор привели в ангар поменьше. Там стоял стол, рядом с ним на расстеленном на полу брезенте лежала куча разных тючков и пакетов, а в углу припарковался маленький фургончик с надписью, которую я прочитала, как «Робинсон и Кук».
— Так, девочки, — Солнцева пару раз хлопнула в ладоши. — Поскольку «прикид для Кутузовского» категорически не подходит к местным условиям, то вас снабдят необходимым минимумом. Так. Кто первый? — её взгляд остановился на мне. — Давай ты, говори размеры.
Я подошла к столу, а она выложила на него большую сумку вроде тех, с какими ездят челноки, только не пластиковую, а хлопчатобумажную. Затем на стол легли джинсы, две белых и кремовая футболки, трое лифчиков, упаковка с трусиками, судя по всему, — «неделька», лёгкие кожаные ботинки, безразмерная бейсболка и бумажный пакет с ручками.