Золотая книга сказок
Шрифт:
— Сколько раз уже ты меня от смерти спасала! — сказал Либор и поцеловал ее милое личико. — Твоя мамаша хуже дракона!
— Хуже! Я и сама тревожусь, как бы с тобой чего не стряслось! Буду тебя сторожить.
Полдня она сидела возле Либора, а к вечеру пошла в свою комнату.
— Если услышу, что тебе грозит опасность, тут же вернусь, и убежим отсюда оба, — сказала она на прощанье.
Любовь и страх не давали Либору уснуть. В полночь слышит — кто-то легонько в окно стучит. Либор окно распахнул, а там белая лебедушка. Превратилась лебедушка в Незабудку и говорит: «Торопись, Либор, обними меня, прислони свою
Либор не заставил себя долго просить, обнял Незабудку, склонил к ней голову, она накинула вуаль и вот, уже летят два белых лебедя к Золотой вершине. А там их ждут две пары сапог и шкатулка.
Обратились они снова в людей, Незабудка и говорит:
— Одни сапоги ты обуешь, другие — я. Это сапоги не простые, а семиверстные, я их у матери взяла. А в шкатулке — драгоценности. Береги их.
Обули они сапоги, взялись за руки и пошли. Шаг шагнули — семь верст отмахали.
Спохватилась ведьма, да поздно! Ни Либора, ни Незабудки не нашла. Обула она двадцативерстные сапоги и пустилась вслед за беглецами.
— Оглянись, Либор, нас никто не догоняет? — сказала Незабудка.
— Вижу, вдали пыль вихрится!
— Это моя мать! Брось шкатулку наземь, наступи на нее, а сам ко мне прижмись, — просит Незабудка Либора, а сама перстень на пальце три раза повернула и промолвила:
— Стань, милый, кустом, а я на кусте розой!
А тут и ведьма примчалась, от злости сама не своя, розового куста не замечает, дальше торопится.
Только она исчезла, беглецы обернулись людьми и дальше пошли.
А ведьма их не нашла, обратно повернула и снова вслед за ними бежит!
— Оглянись, Либор, кто за нами идет? — спрашивает Незабудка в темном лесу.
— Никого не вижу, только топот слышу.
— Это моя мать! Встань на шкатулку!
Повернула перстень на пальце и говорит:
— Стань, мой милый, часовенкой, а я колокольчиком!
Ведьма в ярости ни часовенки, ни колокольчика не заметила, мимо проскочила.
А беглецы дальше торопятся.
Пришлось ведьме ни с чем возвращаться, да снова след беглецов искать.
— Оглянись, Либор, кто за нами бежит?
— Вижу — пыль летит.
— Это моя мать. Встань на шкатулку!
Повернула Незабудка перстень на пальце и приказала:
— Стань, мой милый, озером, а я лебедью!
Как Незабудка приказала, так и случилось. Да вот беда, ведьма неподалеку пряталась и все видала. Подскочила к озеру, превратилась в быка и давай воду из озера пить. Озеро все мельчает и мельчает, лебедь уже по дну лапками скребет, вот-вот старуха ее проглотит! Но вдруг не выдержало бычье брюхо, лопнуло, и вода обратно в озеро ушла.
Белая лебедь радостно взмахнула крыльями и стала опять Незабудкой, а озеро — Либором.
А тем временем старушка-матушка днем и ночью своего Либора ждет, боится не дождаться, с горя помереть.
Но вот распахиваются двери и входят Либор с Незабудкой!
— Идемте, матушка, с нами, домик кому-нибудь подарите, мы вам другое жилье приготовили, — говорит ей Либор и обнимает свою матушку.
Отдала старушка свой домик бедной женщине, села в карету, четверкой коней запряженную,
Либор князем стал и прожил с женой в любви и согласии до самой смерти. А матушка-старушка сыновьим счастьем тешилась и внучат нянчила.
Мир сказок Божены Немцовой
«Не стали старики перечить:
— Ступай с богом, — сказал отец, — отпускаю тебя без опаски. Да только смотри, сынок, силушкой своей не шути и добрых людей не обижай.
Простился Валидуб с родителями и пошел».
В литературном и художественном формировании Вожены Немцовой (1820–1862 гг.), которую можно назвать одной из самых ярких личностей во всей чешской литературе, сказки сыграли важную, решающую роль. Они не только положили начало ее литературной деятельности, но в течение всей жизни писательницы были неисчерпаемым источником ее чистого вдохновения. Мораль народных сказок неизменно присутствовала во всем прозаическом творчестве писательницы. Особенно при этом сказалось влияние трех факторов: самобытность края в окрестностях Ратиборжиц, где Вожена Немцова провела свое детство, область Домажлиц, где писательница жила несколько лет (с 1845 по 1848 г.) и предпринятые ею четыре поездки в Словакию в первой половине пятидесятых годов прошлого века.
Контакт со сказкой, как с устно передаваемой формой народной словесности, у Божены Немцовой возник, само собой разумеется, еще в раннем детстве, протекавшем в Ратиборжицах. В это местечко в восточной Чехии переселились родители Божены Немцовой вскоре после ее рождения. Первые сказки она услышала от своей бабушки Магдалены Новотной, простой чешской старушки, которая последние годы своей жизни проводила в семье своей дочери Терезы Панкловой, воспитывая ее детей. Это первое соприкосновение со сказкой, как и манера бабушкиного пересказа, такая верная народной философии и морали, оставили в душе девочки неизгладимые следы. Позднее ее душу наполнили иные впечатления, полученные, главным образом, при чтении немецкой сентиментальной литературы, которая очень привлекала молодую романтическую девушку. С этой литературой Божена Немцова познакомилась во время пребывания в Хвалковицах, куда она была послана «на воспитание» и где она могла свободно пользоваться библиотекой, находившейся в замке. Но и эти сильные впечатления не смогли приглушить и заслонить впечатления, полученные в детстве и сохранившиеся даже спустя много лет.
Еще позднее, когда Божена Немцова стала молодой матерью, она сама начала рассказывать сказки своим собственным детям, оживляя в памяти те, которые в детстве она услышала от бабушки. Приблизительно в то время Немцова познакомилась с прозаическими произведениями Тыла, публиковавшимися в журнале «Кветы». Эти произведения «из жизни» пробудили в ней с новой силой воспоминания о бабушкиных сказках. «Воспоминания о счастливых минутах моего детства, обо всех тех бабушкиных словах, подобных златоносным зернам, — это драгоценные камни на моем жизненном пути», — так написала Божена Немцова в журнале «Вчела» в 1846 году.