Золотая книга сказок
Шрифт:
Решающую роль в литературной ориентировке писательницы сыграли, как уже было сказано, особенно годы пребывания в Домажлицах. При каждодневных встречах с жителями соседних деревень Немцова получила возможность проникнуть в жизнь простого народа, познакомиться с обычаями и проявлениями народной культуры. В поговорках, песнях и особенно в сказках она стала находить более глубокую связь между жизнью народа и его каждодневным трудом. Годы, проведенные в Домажлицах, углубили в писательнице социальный подход к действительности и ускорили ее творческое формирование.
Таким образом, народные сказки явились материалом для литературных произведений в самом начале творческого пути Божены Немцовой. Ее «Народные повести и предания» (в период с 1845 по 1847 год вышло семь томиков этих произведений), свидетельствовавшие об интересе писательницы к народной словесности домажлицкого края, были первым произведением, изданным книгой, если не считать нескольких
По этому образцу она сама создавала мир своего прозаического творчества, заполняя его персонажами, близкими героям сказок, — людьми, поступки которых, несмотря на все беды и пороки мира, мотивированы любовью и добротой сердца. В этом можно убедиться и в «Бабушке» (1855 г.), и в «Горной деревеньке» (1856 г.), и в «Замке и простолюдинах», а также во всех остальных ее новеллах и рассказах.
Об интересе Немцовой к народной словесности особенно ярко свидетельствовало создание «Словацких сказок и преданий», которые вышли в десяти томах в 1857-58 годах. Эти сказки Немцова создавала уже будучи зрелой писательницей, обладавшей большим творческим опытом, к тому же несколько раз побывавшей в Словакии, куда в 1851 году был переведен ее муж Йозеф Немец, служивший комиссаром финансовой охраны. Издав сказки в Чехии, писательница хотела укрепить идею взаимного сближения двух братских народов — чехов и словаков. Так же, как и во время пребывания в Домажлицах, в Словакии Немцова находила в народных сказках источник знаний о жизни народа, его каждодневных заботах и думах о новом, лучшем мире.
В то время, когда Немцова входила в литературу, интерес к народу и народной словесности возрастал и был тесно связан с целым движением за национальное возрождение обоих наших народов. В прошлом на всем пути исторического развития Чехии именно народ, несмотря на неблагоприятные общественные условия, хранил традиции национального свободолюбия, любви к чешской земле и родной речи. Поэтому он и стал главной опорой всего движения за национальное возрождение.
В начале литературного пути Божены Немцовой интерес к народным, художественным ценностям уже имел свои традиции. Произведения народной словесности начали собирать первые просветители. Правда, лишь молодое поколение поэтов двадцатых-сороковых годов стало смотреть на эти ценности как на один из источников обогащения национальной литературы. Произведения народной словесности собирали как чешские, так и словацкие поэты и писатели. Самые большие заслуги в этой области принадлежат Ф. Л. Челаковскому («Отзвуки русских песен», 1829 г., «Отзвуки чешских песен», 1839 г.), К. И. Эрбену (сборник стихотворений «Букеты», опубликованный в 1853 году) и Яну Коллару («Словацкие народные песни», изданные в двух томах в 1834 и в 1836 годах).
Довольно показательно, что нестихотворные формы народной словесности в отличие от поэзии сравнительно длительное время считались второстепенными, чуть ли не бесценными, поэтому не было стремления раскрыть их глубокий художественный смысл. Жанры народной прозы, кроме сказок, не находились в центре внимания фольклористов того времени. Интерес к народным сказкам, которые в эпоху национального возрождения в Чехии называли «побасенками», в то время лишь зарождался. И именно Божене Немцовой принадлежит заслуга в том, что она обратила внимание на ценность сказок и открыла их для чешской литературы того времени.
С самого начала отношение Немцовой к сказкам отличалось от отношения к ним ее предшественников. Она была, прежде всего, далека от механического фиксирования всего фольклорного материала и сохранения точного содержания и формы народного пересказа. Кроме того, от своих предшественников она отличалась и тем, что не считала народные сказки простым свидетельством древности национальных традиций. Многие из них ей были известны благодаря близкому контакту с народом. Немцова своевременно догадалась, что в сказках, кроме богатой фантазии простых людей, нашли свое отражение многие наблюдения из каждодневной жизненной действительности. Обрабатывая прозаические формы народной словесности, писательница никогда не забывала этого и в большинстве случаев сохраняла лишь «ядро» народного повествования. Руководствуясь собственным чутьем, она избавлялась от ненужных подробностей или же, наоборот, добавляла новые, давая полную свободу своей фантазии и развивая интересный сюжет. Немцова дополняла и поэтизировала повествования, сохраняя при этом «дух» народной сказки, одновременно соблюдая принципы народного сказительства и не нарушая его этические нормы. Она сама об этом написала в письме А. Челаковской: «Я не могу написать сказку так, как иногда слышу ее — совершено искаженной и испорченной. Там, где нужно, я добавляю от
При создании сказок Немцова нашла свой особый художественный стиль и постепенно совершенствовала его. Но уже в самом начале ее творчество отличали особые черты: простота и непосредственность словесного выражения. Эти особенности писательница заимствовала из живой народной речи, прежде всего, из той, которая звучала в краю ее детства. «Ее язык не подхвачен на лету, а своими корнями уходит в глубину веков», — так метко охарактеризовал язык сказок Божены Немцовой Юлиус Фучик.
Такой подход к народным сказкам был совершенно новым явлением для того времени, и художественная практика не встречалась до тех пор ни с чем подобным. Поэтому не удивительно, что некоторые консервативно настроенные литературные критики того времени не одобряли этого новшества. К их числу принадлежал и Якуб Малый. Еще до Немцовой он сам составил сборник народных сказок, который однако не нашел отклика в силу того, что являлся скорее выражением ничем не обоснованных амбиций автора, нежели произведением, приближавшим истинное народное искусство. Малый не оценил в должной мере стремления Немцовой и считал, что ее «побасенки» лишены какой-либо художественной ценности. Однако остальные представители движения за народное просвещение — поэты, писатели и ученые — Ф. Л. Челаковский, К. И. Эрбен, Й. К. Тыл, К. Г. Боровский, Я. Е. Пуркине, К. Сабина — приветствовали с восторгом «Народные повести и предания», оценив их художественное новаторство и правильно предвидя то положительное влияние, которое они в будущем смогут оказать на развитие чешской художественной прозы.
Сказки и рассказы Божены Немцовой завершили процесс, благодаря которому сказка стала составной частью чешской литературы эпохи просвещения. В словацкой литературе протекал аналогичный процесс благодаря поколению штуровцев, с которыми Божену Немцову связывал не только возраст, но и одинаковые творческие идеалы. Идейные отправные точки их творчества, ориентировка на потребности народных масс, их стремление улучшить условия жизни народа и всего общества были ей близки и понятны. И она приветствовала революцию 1848 года, видя в ней зарю нового времени, а позднее не скрывала горечи, будучи свидетельницей тяжелых последствий ей подавления и репрессий, легших на плечи простого народа. И она, как и многие штуровцы, долгие годы страдала от гонений и преследования за участие в революционном движении, за открытое выражение своего отношения к политическим событиям. Правда, общность основы этих проблем Немцова осознала позднее, тогда, когда она установила непосредственный контакт со Словакией и лично познакомилась с некоторыми штуровцами (Янко Кралем, Само Халупкой, Яном Францисци), а через них со словацкой жизнью и культурой. Это произошло в первой половине пятидесятых годов (1851–1855 гг.), во время ее четырех поездок к мужу, который был переведен на службу в тогдашнюю Венгрию.
В Словакии в то время господствовал абсолютизм Баха, жестоко подавлявший любое проявление борьбы за свободу народа, усугублявший социальную несправедливость и проводивший шовинистическую провенгерскую политику. В такой атмосфере Немцова стремилась прежде всего побороть недоверие между чехами и словаками и сблизить их. «Мне бы хотелось, чтобы мы все чехи и словаки объединились в одно дружное целое! Потом бы все выглядело по-другому. Отсутствие единства — это проклятие, которое хуже оков. А эти оковы накладывают на нас наши враги, желая нашей гибели! Ах, если бы я могла сказать эту правду каждому словаку, каждому моравцу и чеху! Если бы я могла вселить в их сердца взаимную любовь!» Так в 1856 году Божена Немцова написала поэту-штуровцу Андрею Сладковичу. Немного позднее она пишет профессору чешской литературы А. В. Шембере, читавшему лекции в Венском университете: «… мы нуждаемся друг в друге, мы должны знать друг друга, помогать друг другу и стремиться к общей цели».
Этой цели должно было служить и издание словацких народных сказок на чешском языке в Праге. Немцова хотела пробудить в чешской общественности интерес к Словакии, приблизить жизнь простых людей, их мечты и стремления. Поэтому она сразу же стала усердно изучать и собирать фольклорный материал, призывая к этой деятельности и своих словацких друзей, показывая, какое богатство скрывается в словацкой народной традиции. «Этим сокровищам нет цены, и никто ими не интересуется», — жаловалась она А. В. Шембере. В самые тяжелые минуты своей жизни Немцова утешалась мечтой снова поехать в Словакию и там собирать эти сокровища, дарить их своим современникам и сохранить для будущих поколений. «Ах, милый друг, — писала она тому же адресату, — знаете ли вы, о чем я мечтаю? Хотя бы год, даже пол года поездить по словацким деревенькам! Не в городах, а в тех горных уголках, в тех затерявшихся деревеньках скрыты сокровища, которые вам и не снятся!»