Золотая кровь

Зелинская Ляна

Когда-то, вот так же в мужском обличье, она работала у дона Каро. Раззадоривала толпу, заставляя делать больше ставок. Для эмпата это лёгкая работа: побродить среди людей, послушать, что говорят, втереться в доверие. Кому-то урезали жалованье, кого-то ест поедом жена, у кого-то неприятности на работе… Каплю сочувствия, рюмка за её счёт, и вот уже они лучшие друзья. А потом они идут делать ставки. Дон Каро выдавал ей аванс на такие расходы и всегда был доволен результатом. Когда Эмбер работала здесь, дела у дона Каро шли лучше некуда. А

люди…

Они и сами не понимали, почему в один присест спускали всё, что заработали за неделю, сделав ставку на пятнистого бульдога или Громилу Жорже. Но для неё это была лёгкая работа… Грязная, но лёгкая. Легче той, которой ей приходилось заниматься в Лагуне, на самом дне этого города, до того, как она смогла наняться в «Торро Рохос». Да и что не сделаешь ради того, чтобы выжить?

Но как только у неё завелись пару десятков лишних эскудо, она бросила это занятие и перебралась вверх по холму, в обиталище костяных муравьёв. Потому что долго вариться в котле из ярости, крови и злости невозможно. Это варево вытопит из тебя всё человеческое, оставив только сухие жилы равнодушия ко всему.

Тощий Люк, с которым она познакомилась в «Торро Рохос», замолвил за неё словечко и представил Костяному королю.

Она открыла глаза и осмотрелась. Сегодня в заведении было шумно, так же, как и всегда.

– Давай, давай, наподдай ему!

– Что ты, как тряпка! Вставай!

– Бей, давай, бей! Добей его уже!

– Подотри сопли, я на тебя поставил пять эскудо! Порви его!

Крики неслись со всех сторон, один из бойцов лёг во втором раунде, и, видимо, плакали те пять эскудо, о которых сокрушался мужчина в первых рядах.

Эмбер глянула в узкое окно, выходившее на Лагуну. Солнце висело над горизонтом на три пальца, и ей пора спешить. Её ждёт граф Морено, а Его светлость до одури не любит опоздания. Жаль, она не успела переодеться, потому что Его светлость ещё и до ужаса щепетилен в вопросах внешнего облика. Но зайти сюда было важнее, чем переодеваться в сеньориту, иначе, увидев бледное шатающееся создание, граф едва ли захочет поручать ей денежную работу.

– Собираешь объедки? — ехидный, чуть хрипловатый голос раздался прямо над ухом.

– Исчадье Бездны! — Эмбер брезгливо отодвинулась. — Сапо? Чего тебе?

Дон Сапо, или дон Жаба, как звали его на иберийском, был завсегдатаем подобных заведений. Слишком трусливый, чтобы промышлять чем-то посерьёзнее, он обитал в тавернах и борделях, в игорных домах и вот в таких местах, как «Торро Рохос». Собачьи и петушиные бои, мелкие кражи, особенно у перебравших кашасы моряков — этим он занимался с благословления своего хозяина — Рыбного короля. Но главным было вовсе не мелкое воровство, дон Сапо выполнял важную миссию — он был ещё и соглядатаем на границе двух ярусов. Глазами и ушами, тем, кто всё, подмечает, запоминает

и потом доносит своему патрону.

– Вот уж не ожидал увидеть тебя здесь, – ухмыльнулся дон Сапо, обнажая жёлтые от табака зубы, заострённые, как у игуаны. — Что, Джарр тебя плохо кормит, раз наведываешься сюда? Или скучаешь по старой работе?

Его лицо было испещрено рытвинами, следами перенесённой когда-то болезни, а может быть, это были следы от ожога, но именно благодаря им он и получил своё прозвище. Он норовил подвинуться ближе, стараясь заглянуть собеседнице в глаза, и, как только его смрадное дыхание коснулось лица, Эмбер выставила вперёд руку и ответило жёстко:

– Не лезь, Сапо, если не хочешь отведать ножа. Ты забыл, что я тебе не какая-то шлюха с Ангуло де Рата! — и в тот же миг тонкое лезвие кинжала, способного насквозь проткнуть одежду, упёрлось навязчивому собеседнику под рёбра. — Отодвинься, от тебя воняет!

– Ладно, ладно! Ми анхелито*, не горячись, я понял, понял, – дон Сапо поднял руки и отодвинулся, продолжая разглядывать Эмбер. — Плохо выглядишь, ми корасон*. Гляжу, поистрепали тебя недурно. Трудный день?

– Трудный год, – буркнула она, стараясь не ввязываться в диалог. — Чего тебе? Говори уже и сгинь, глаза б мои тебя не видели.

– Да не злись ты на старого друга. Я же к тебе не просто так подкатываю, с подарочком.

– Это с каким ещё подарочком, лягушачья ты кожа? — фыркнула Эмбер.

Дон Сапо хуже слизня, прицепится — не оторвёшь. И уж более гнусное существо, чем этот падальщик, ещё и поискать надо. Но в деле собирания сплетен и слухов ему, конечно, равных нет.

– Ты бы наведалась к Тибурону. Он спрашивал о тебе давеча, – дон Сапо прислонился плечом к деревянному столбу, пропустив колкость мимо ушей. — Велел мне тебя разыскать.

– Да ну? И с чего это я вдруг ему понадобилась? Ты же знаешь, я теперь служу совсем другому королю, – спросила Эмбер, пряча нож ловким движением руки.

– Знаю, знаю… Но, раз появилась возможность поесть из двух рук, так чего бы и нет? Когда можешь неплохо подзаработать, чего бы и не вспомнить старого патрона? Он же не скажет никому, да и хорошо заплатит. Жемчугом…

Эмбер внутренне передёрнуло, едва она представила, как из рук Рыбного короля жемчужины опускаются в её ладонь.

– Что, в Лагуне разом все воры перевелись? — хмыкнула она, разглядывая толпу. — Или у тебя самого руки отсохли?

– Да там дело вовсе не в краже, а кое в чём другом.

– И в чём же?

– Тибурон сам тебе расскажет. Я знаю только, что заплатит он очень хорошо.

– Очень хорошо — это сколько? — она посмотрела в светло-голубые, будто линялые глаза дона Сапо.

Он оглянулся по сторонам и произнёс, чуть наклонившись вперёд и понизив голос:

– Несколько тысяч эскудо.

Эмбер перевела взгляд на арену, и, как всегда и бывает в такие моменты, звуки боя и крики толпы отступили куда-то на задний план.