Золотая кровь

Зелинская Ляна

*Ми корасон — моё сердце (исп.)

*Амантэ — любовница.

*Фружере — выдуманный десерт.

*Кортес — от исп. cortes — вежливый. В рамках данного мира ироничное «вежливый человек» – наёмный убийца, наёмник.

Часть 2. «…Фигаро здесь, Фигаро там…» Глава 15. Джина

– Джина? Открой, это я!

Эмбер постучала в дверь чёрного входа в лавку. Послышалось шуршание, осторожные шаги, а затем на пороге появилась высокая джумалейка в оранжевом тюрбане и цветастой шали, наброшенной на плечи.

– Эми? Ты? — Джина зевнула и посмотрела по сторонам. — Что ты делаешь здесь в такой час?

Раннее утро было ещё совсем серым, а первые лучи лишь окрасили розовым статую Парящего Спасителя. Но сюда, в Мышиный тупик, солнце ещё и не думало заглядывать, и этот предрассветный сумрак оправдывал название узкого, точно нора, переулка.

– Очень нужно кое-что прикупить, – Эмбер улыбнулась и потрясла монетами в кошельке.

Увидев кошелёк, грозная джумалейка сразу смягчилась и отступила в сторону. А когда Эмбер вошла, то снова выглянула наружу и, убедившись, что никого нет, спешно заперла дверь.

Эмбер оказалась в густой темноте лавки, наполненной тысячами разных ароматов. Сандал, анис, лакрица, перечный корень, мята, терпкий табак и сладкая маракуйя… Запахов было великое множество. Они исходили от мешочков, пучков сушёных трав, развешанных на балках, и множества ящичков, в которых хранились готовые снадобья и порошки. Джина торговала всем этим богатством с незапамятных времён.

Глаза быстро привыкли к темноте, и Эмбер увидела знакомые ряды склянок на деревянных полках и пирамиды жестяных коробочек из-под чая, в которых хранились пилюли. В лавке Джины можно было найти лекарства от всех болезней.

В Мышиный тупик приходили те, кому не по карману были услуги настоящего лекаря, ну или средства, прописанные им, были слишком дороги. Зато у Джины всегда можно было найти что-то такое же, но дешевле. А главное, куда эффективнее. И если уж совсем нет денег, то можно было сторговаться за кусок рыбы, отрез ситца или тушку опоссума – джумалейская лавочница брала и продуктами, и тканью, и даже просто рабочими руками. Средства от колик, от расстройства желудка или кашля, от лихорадки и боли в зубе, чего только не хранилось на этих старых, пропитанных тысячами ароматов, полках.

Заглядывали сюда не только бедняки. И, хотя благородным сеньорам не полагалось ходить в такую лавку, но у каждой благородной сеньоры всегда находилась ловкая служанка-джумалейка, которая исполняла подобные поручения. И если сеньоре нужно было какое-то не совсем традиционное средство, чтобы муж почаще заглядывал в спальню, или же, наоборот, не заглядывал вовсе, или чтобы любовник не наградил неожиданным подарком, Джина выручала всех.

Но продавалось здесь и кое-что другое. Через заднюю дверь и только для своих, таких же, как сама Джина, эйфайров.

– Ты что-то очень рано сегодня, – пробормотала хозяйка лавки,

снимая с плиты кофейник.

– Дела, дела, дела! – усмехнулась Эмбер, падая на стул с мягким сиденьем. — Я спешу, и сегодня мне понадобится много чего, вот поэтому так рано. И у меня есть чем заплатить.

Она потрясла кошельком, в котором были деньги графа Морено, и бросила его на стол.

– У тебя всегда есть, чем заплатить, – Джина поставила рядом чашки и улыбнулась, блеснув идеально белыми зубами.

Будет ли Эмбер кофе? Такой вопрос гостье она даже не задавала. Конечно, будет!

Аромат кофе с кардамоном, корицей и гвоздикой, терпкий, бодрящий и пряный пополз по комнате. То, что нужно, для ранних пташек. Джина подвинула Эмбер чашку и, бросив себе пару кусочков коричневого сахара, уселась напротив, закинув ногу в расшитом бисером сапоге на край сундука.

– Ну, так что, милая? Намечается большое дело? — спросила она, кивнув на кошелёк, который её гостья подвинула на середину столика.

– Да, очень большое. И, скорее всего, после него я навсегда отсюда уеду. Так что, может быть, мы видимся последний раз, – произнесла Эмбер, перестав улыбаться и сжимая пальцами чашку. — И я ещё хотела сказать тебе: спасибо за всё. Если бы не ты…

– Ладно, ладно! — Джина взмахнула рукой. — Вот давай без этих излияний! А то я сейчас слезу пущу! И будем мы тут рыдать на пару! Ещё чего! Подумаешь, я тебя однажды накормила. Да я часто кормлю бездомных, мои боги это видят и не оставляют меня своей благодатью.

Эмбер покачала головой и отхлебнула ароматного напитка.

Если бы не Джина…

Это она подобрала на улице обезумевшую от страха девчонку с серебристыми глазами. Девчонку, одетую слишком хорошо для этого места. Неизвестно как попавшую в Мышиный тупик. Слишком испуганную и голодную. Во всех смыслах этого слова.

Это Джина накормила её и спрятала. Потом отвела к Джо Серому Ворону, а уж тот — к шаману Монгво. Если бы не Джина, её бы уже не было в живых. Она бы умерла где-нибудь в закоулках Среднего яруса или в Лагуне, а может быть, попалась в лапы жандармам и навсегда исчезла в приюте для эйфайров, так же, как когда-то её брат. А в той новой для неё реальности Джина заменила ей и мать, и отца…

– Ты знаешь, о чём я, – ответила Эмбер, глядя поверх чашки. — Я у тебя в долгу.

– Забудь об этом. Я сделала это не для того, чтобы снимать потом проценты! И я не буду сейчас спрашивать, что у тебя за дело…

Джина потянулась, сняла с полки чёрную глиняную плошку и бросила в неё отполированные кости с метками. Накрыла ладонью, покрутила и бросила на стол. Кости раскатились с глухим стуком, и, взглянув на них, она покачала головой, увидев выпавший расклад.

– …и ты мне не говори, – продолжила она, сметая кости ладонью обратно в плошку. – Боги предупреждают, что мне не надо об этом знать. А тебе они говорят, что ты идёшь по самому краю, милая. И вот-вот сорвёшься. Будь очень осторожна. Очень! Слушай своё чутьё и трижды проверяй, прежде чем сделать шаг. Я попрошу за тебя у маман Бригитт*, но ты же знаешь моих богов! Не поскупись, оставь им какое-нибудь подношение. А у меня как раз есть чёрный петушок.