Золотая осень
Шрифт:
К февралю 1980 г. стало ясно — «русские» уходить не собираются. И тогда 21–23 февраля в Кабуле начались массовые демонстрации. Прикрываясь толпой, боевики стреляли по советскому посольству. С марта начались систематические нападения на советские гарнизоны — развернулась изнурительная и кровопролитная война в чужой стране. Контролируемые советскими войсками центры и дороги стали интенсивно обстреливаться с окрестных гор. У командования не оставалось иного выхода, кроме наступательных действий в этих горах. В течение 1980 г. численность «ограниченного контингента советских войск» (40–й армии) была доведена до 100000 человек [101] .
101
Громов Б.В. Указ. соч. С.133.
Ближайшие последствия вторжения в Афганистан уже в 1980 г. были охарактеризованы в аналитической записке Института экономики мировой социалистической системы. В ней, в частности, говорилось: ”В дополнение к двум фронтам противостояния — в Европе против НАТО
102
Ляховский А.А., Забродин В.М. Указ. соч. С.58–59.
Однако масштабы антисоветской кампании на Западе в связи с вводом войск в Афганистан все же удивили кремлевское руководство. В 1980 г. на встрече с президентом Франции Брежнев возмущался: ”Почему мы проявляем столько эмоций? — восклицает он. — Потому что речь идет о внутренних проблемах коммунистического мира… И почему вы защищаете Амина, этого убийцу и палача?» Ему вторил Громыко: ”На приход к власти новых руководителей и злодейское убийство президента Тараки в сентябре прошлого года западные страны никак не отреагировали и не говорили о вмешательстве во внутренние дела страны. А тут их словно муха укусила, и они заговорили об интервенции!» [103] Жискар д’Эстен убеждал Брежнева, что «вступление советских войск в Афганистан стал глубоким шоком для Запада, шоком куда более значительным, чем вы себе это представляете.» Столкнувшись с перспективой крушения политики «разрядки», Брежнев был готов идти на уступки, выражая свои намерения в довольно эмоциональной форме. «Потом он обеими руками хватает меня за лацканы пиджака, — рассказывает В. Жискар д’ Эстен об этой встрече с Брежневым, — Его лицо приближается к моему. Мне трудно смотреть на него с такого близкого расстояния, и все плывет перед глазами.
103
Жискар д’Эстен В. Указ. соч. С.322–323.
— Нужно найти политическое решение, — вновь начинает он. — …Это теперь становится моим личным долгом, и я сделаю все, чтобы его выполнить.
Брежнев утверждал: «На самом деле Амин вел страну к чудовищному насилию. Но мы не должны там оставаться» [104] .
Американское руководство, консультируясь с советскими представителями, требовали гарантий отсутствия планов вторжения в Пакистан и Иран. Беседуя с послом Добрыниным, госсекретарь Вэнс «оговорился, что сами США до последнего времени не верили в наличие таких намерений у правительства СССР. Однако ввод советских войск в Афганистан, в страну, не входящую в Варшавский договор, сильно поколебал в администрации прежнюю уверенность в том, что у Москвы нет таких намерений… В сугубо доверительной форме он сказал, что согласен с Громыко, заявившим послу США в Москве, что Амин был негодяй, но он не был американским агентом. В этом он может — неофициально — дать мне слово» [105] .
104
Там же. С.325–326.
105
Добрынин А. Указ. соч. С.463.
Таким образом, действия и контрдействия двух сверхдержав вокруг Афганистана, которые привели к вводу советских войск, отчасти были плодом взаимных недоразумений и мистификаций. Но это не означало, что после разъяснения позиций настало время для компромиссов.
Если относительно миролюбивая администрация Картера еще готова была искать реальные пути скорейшего урегулирования проблемы (впрочем, как обычно игнорирующие особенности психологии кремлевских старцев) [106] , то новой администрации Рейгана вывод советских войск из Афганистана был невыгоден. В Афганистане СССР попал в геополитическую ловушку, которой умело воспользовались его стратегические противники. К концу 1979 г. СССР оказался в ситуации, в которой он не мог не потерпеть поражение. Принимая решение в этой сложной обстановке, кремлевские руководители оказались под влиянием личной неприязни к террористическому
106
См. там же. С.465–466.
Так США и Китай начали опробовать на «социалистическом содружестве» стратегию, которая была изобретена Э. Че Геварой, мечтавшим покончить с американским империализмом, подорвав его мощь в нескольких «Вьетнамах» [107] . Че Геваре не удалось разжечь «новый Вьетнам» в Латинской Америке, зато США смогли втянуть противника в несколько затяжных партизанских войн, крупнейшей из которых стала афганская [108] .
107
Che Guevara E. Obras. La Habana, 1970. T.2. P.594.
108
О дальнейшем ходе войны в Афганистане см.: Шубин А.В. От «застоя» к реформам. СССР в 1977–1985 гг. М., 2001. С.89–100, 736–748; Шубин А.В. Парадоксы Перестройки. С.297–302.
В 1980 г. в связи с конфликтом из–за ракет средней дальности, вторжением советских войск в Афганистан и началом Польской революции [109] вспыхнул второй этап «Холодной войны» или, иными словами, «вторая Холодная война».
В отличие от первой «Холодной войны», которая была «встречным сражением» двух систем, и от «разрядки», сопровождавшейся экспансией прокоммунистических сил в «Третьем мире», «вторая Холодная война» была для СССР оборонительной. Лидеры коммунистической бюрократии осознали отсутствие у них ресурсов для продолжения экспансии и стремились к сохранению status quo, к равновесию. Новая динамичная американская администрация, поддержанная европейскими неоконсерваторами, надеялись не только вернуть утерянные в 1975–1979 гг. позиции, но и довести Холодную войну до «победного конца». Администрация Р. Рейгана фактически поставила перед собой задачу добиться разорения СССР.
109
Подробнее см. Шубин А.В. От «застоя» к реформам. С.40–59.
Считается, что СССР не мог выдерживать дальше гонку вооружений. Это мнение горячо поддерживает и М. Горбачев: «Оказалось, что военные расходы составляли не 16, а 40(!) процентов госбюджета, продукция ВПК — не 6, а 20% валового общественного продукта» [110] . Однако позиция отца разоружения не вполне объективна. К тому же Горбачев не объясняет методику его советников, которые представили такие данные. Насколько в них учтена продукция двойного назначения, которая использовалась и в гражданских целях, «вытягивая», а не «глуша» экономику? Более детальные оценки собственно военных расходов все же подтверждают цифру в 16% бюджета к началу Перестройки [111] . СССР за свою историю переживал в отношении военных нагрузок и гораздо худшие времена.
110
Горбачев М. Жизнь и реформы. М., 1996. Т.1. С.334.
111
Советская военная мощь от Сталина до Горбачева. М., 1999. С.106–107.
Продолжая соревнование с СССР на ниве стратегических ракетных вооружений, администрация США решила резко активизировать противоборство в других сферах, одновременно нанося удары по экономике СССР. В ноябре 1982 г. вышла директива президента NSDD № 66 (Директива по защите национальной безопасности). Она провозглашала, что цель политики США — подрыв сырьевого комплекса СССР. Другая основополагающая директива NSDD–75, принятая в январе 1983 г., шла еще дальше. Она предусматривала дополнительное финансирование оппозиционного движения в странах Восточного блока в размере 108 миллионов долларов.
Внезапно «заболев марксизмом», Рейган утверждал: «постоянный спад экономического развития и рост военного производства ложатся тяжелым бременем на плечи советского народа. Мы видим, что в СССР политическая структура не соответствует экономической базе, что производительные силы общества сковываются политическими силами» [112] . Если бы Рейган верил в это теоретическое построение всерьез, ему следовало бы способствовать развитию экономики СССР, чтобы она «взломала» политические оковы. Но президент США взял курс на подрыв «производительных сил» противника, чтобы придать изменениям в СССР катастрофический или, выражаясь словами Рейгана, революционный характер.
112
Рейган Р. Откровенно говоря. М., 1989. С.101.