Золотая Вспышка
Шрифт:
– Видишь ли, твоя мама считает что ты еще слишком маленькая, чтобы думать о том, что
Леон нам поведал вчера. Она думает, и я с ней согласен, что не стоит пока придавать
слишком большого значения его совам, так как он тоже еще слишком юн. А вывод из этого
такой, что, - он улыбнулся, - тебе пока стоит забыть о разговоре и сосредоточится на учебе,
ты ведь еще подросток.
– Вот оно что...
Этот ответ был вполне в стиле четы Флионелли. Да она
не была уверена в том, что не одобряет их взглядов. Пусть и немного устаревших. Да, она
действительно подросток. И Леон сам это сказал.
Олив всмотрелась в лицо дочери:
– Ты не думай, что мы не хотим тебе счастья, - сказала она, - нет, нет! Но пока тебе
шестнадцать... Ты ведь сама понимаешь, как глупо ожидать, что первый парень, который
обратил на тебя внимание, останется с тобой на всю жизнь.
Ее слова больно задели Розу, но она старалась не подавать виду:
– Ты не веришь ему?
– тоненьким голосом поинтересовалась она, видя, что они ждут от нее
ответа.
– По-твоему, он все выдумал? Он не такой как вы... Он – Солтинера. И что тогда было
с тобой вчера, когда мы все заметили у тебя в руках... платочек?
– Он говорил так проникновенно...
– смущенно призналась Олив, - я не отрицаю этого, это
было бы глупо, но ведь его отношение к тебе может изменится. Он не может, в его-то
возрасте, говорить о всей жизни.
Роза не выдержала и встала. Хоть сейчас было утро, ей показалось, что в комнате уже
настали сумерки.
– Вот оно что? - вибрирующим голосом воскликнула она, делая отчаянные попытки
успокоиться, - по-твоему, все его слова - чистейшей воды притворство и бред? Что он лгал
всем нам? Да он и не сказал бы нам ничего этого, если бы не я. Он и не говорил об этом
потому, что боялся увидеть вашу реакцию. Он мог сказать мне все это еще когда мы
встретились. Значит, про четырнадцать лет он наврал? И спас меня - на словах? Откуда тебе
знать, может и я соврала, когда сказала, что обязана ему жизнью? Если бы не он, меня бы
здесь не было, и вряд ли вас бы побеспокоило мое обучение в школе.
Она сама не знала, что на нее нашло, как не старалась она успокоиться, негодование
бушевало в ней как ураган. У Олив был такой вид, как будто ее облили ледяной водой. Она с
минуту огорошено смотрела на нее, потом перевела взгляд на не менее удивленного мужа:
– Ну, что ты скажешь?
– дрожащим от гнева голосом спросила она.
– По-видимому, наши
благожелательные намерения она не собирается принимать в расчет. Так вот, милочка, - она
тоже встала
– исключение из правил. Ты ведь - уникум, и родители для тебя пустое место? Так вот, я
запрещаю тебе вообще быть с ним. Я запрещаю тебе с ним говорить, смотреть на него,
думать о нем, пока тебе не стукнет хотя бы восемнадцать. Ты поняла меня?
Именно этого она и опасалась. Такие ссоры были для Розы наихудшей из всех кар на земле с
самого детства. Она любила родителей, и не могла долго быть с ними в ссоре, у нее от этого
начинались ужасающие угрызение совести, которые и вынуждали ее всегда идти первой на
примирение, и Олив знала это. Как знала и то, что она всегда будет слушать ее приказы. Уж
такой у нее характер. Достаточно было лишь одного слова матери, чтобы отговорить ее от
любой каверзы, усмирить ее.
Но в то же время она любила и Леона, и знала, что не сможет не видеть его, не может
вычеркнуть его из списка своих знакомых.
– Мама, пожалуйста, - Роза схватилась за голову и мешком плюхнулась обратно на диван.
Могла ли она знать пять минут назад, чем обернется эта невинная беседа?
– Mама, не делай
этого. Все что угодно, но не это. Я буду ходить в школу и добиваться наилучших оценок, я
буду перемывать за всеми посуду, готовить вам обеды, но не отрывай у меня Леона.
Вид у нее был довольно-таки жалкий, и у Олив шевельнулось сострадание. Но не в ее
характере было уступать и Роза знала это, у нее было слишком много времени для того
чтобы это выяснить.
– Ты не понимаешь, - сказала она, уже безо всякой надежды, - ты не знаешь, что делаешь!
Прости за то, что я сказала, я не держала себя в руках. Но без Леона я не смогу.
Брови Рафа поползли вверх и он посмотрел на жену. Та бросила на него удивленный взгляд,
в котором читалась растерянность. Она еще никогда не видела, чтобы Роза сдавалась так
быстро. Обычно ей требовалось для этого около часа. Но она не могла отступить, это
противоречило ее натуре.
– Я не собираюсь сваливать на тебя посуду с обедами, - сказала Олив. - Tакже и не
собираюсь выбивать из тебя лучшие оценки. Но про Леона тебе лучше пока забыть. В твоем
возрасте эта привязанность лишь мимолетное увлечение.
– Тогда мне придется не послушать тебя, - странным, испугавшим Олив голосом, отозвалась
Роза.
– Я не могу сделать того, что ты от меня требуешь. Это выше моих сил.
– То есть как?