Золото абвера
Шрифт:
— Это значит, что вы подкидываете нам угля, — ответил Сергей.
— Что он сказал, — спросила по-немецки Мануэла Кэрстин.
— Они сказали, что хотят, чтобы мы жгли уголь, — ответила Керстин.
— Какой уголь, — спросила Мануэла. — Им что не хватает угля? У них что, дома холодно?
— Я не знаю. Я не понимаю, зачем русским уголь, — ответила Керстин.- Warum Ihnen die Kohle, — обратилась она к Сергею.
— Что она спрашивает, — спросил Сергей Виталия.
— А хрен их знает. Спрашивает, зачем нам Коля, — сказал Виталий.
— Какой Коля?
— Я что знаю, какой Коля. Может они еще хотят Колю с собой взять.
— Какой Коля, — спросил Сергей Керстин.
Та
— Еine Minute…один минута.
Керстин встала из-за столика, и, взяв бумажную салфетку, вышла из кафе на улицу. Сергей и Виталий переглянулись.
— Кузина за углем пошла, — сказала Мануэла по-немецки.- Vetter fЭr die Kohle ging.
— Керстин за Колькой пошла. Сейчас он тебе навалит по пятаку, — сказал Виталий. — Ты его девку охмыряешь…
— А вдруг Коля, ее брат — что тогда?
В эту минуту над дверями зазвонил колокольчик, и Керстин вошла в кафе, что-то пряча за спиной. Она интригующе улыбалась и присев за столик, положила на него угольный брикет, завернутый в бумажную салфетку.
— Sie wollten die Kohle. Nehmen Sie, — сказала девушка.
Тут до Виталия дошло. Он, закрыв лицо руками, стал смеяться. Его прямо колотило от смеха.
— Ты чего ржешь, — спросил Сергей, ничего не понимая.
— Коля, Коля, Коля — это же не имя. Коля это по — немецки кульэ. Это уголь, — хохотал Виталий так, что за прилавком кафэ даже засмеялась пожилая немка Марта, которая краем уха слушала разговоры молодых.
— Ты представляешь Серый, мы думали это Коля, а это кульэ — уголь, — хохотал Виталий. Тут до Сергея дошло, что Коля и кульэ это разные вещи. Он засмеялся. Теперь Мануэла и Керстин смотрели на русских, ничего не понимая.
— Warum sie lachst du, — спросила Керстин Сергея, — почьему туй смеяться…lachs.
— Потому что мы думали, что уголь это Коля, — Kohle est Kolya…
— Почему они смеются, — спросила Мануэла по-немецки.
— Они думали, что уголь это имя Коля. Ну типа святой Николай, — ответила Керстин.
— А я поняла. Они думали, что святой Николай, это кусок угля, — ответила Мануэла, констатируя трудности перевода.
В эту секунду до девчонок дошло, что они запутались с переводом сами и запутали своих новых русский камрадов. Девчонки засмеялись так же заразительно, как секунду назад ржали пацаны.
Глава 2
Идея пригласить девчонок на школьную новогоднюю дискотеку была спонтанной. Гражданки Германии в школе ЗГВ без разрешения политотдела армии и особого отдела — это был настоящий нонсенс и шок. В те доперестроечные времена без согласования с компетентными органами, такое даже представить было практически невозможно. По своей наивности девчонки согласились сразу. Ведь им были неведомы порядки царимые в русских городках, и было неизвестно о тех последствиях, которые могли иметь их новые друзья. В то время на границе «застоя» и «перестройки» все отношения, между гражданами разных государств, пресекались осо-бым отделом «на корню» как и десять и двадцать и сорок лет назад. В таких связях всегда виделось только негативные и порочащие социалистический строй чуждые явления. Но во все времена, молодым было наплевать на идеологию и свой путь они выбирали своим сердцем. Они руко-водствовались чувствами, и просто хотели любить, не смотря на свою национальную принад-лежность.
Пройдя тайными «партизанскими тропами» девчонки в назначенное время с немецкой пунктуальностью, оказались в совершенно запретной зоне, советских оккупационных войск. Ведь тогда любой часовой, любой патруль без разговора мог поставить точку
Когда началась эта история, канцлер ФРГ Гельмут Коль и Михаил Горбачев уже стояли на обломках берлинской стены, а советские войска расквартировывались, там где в поле гулял ветер, а дорог не было даже на оперативных картах Генерального штаба. Что это было пусть останется на совести историков и политиков. Ни кто из них не понимал, что западногерманские немцы, никогда не смогут принять приверженцев идей Карла Маркса и Ленина, а с падением Берлинской стены уже единая Германия вновь разделится на истинных немцев и немцев восточных.
Появление девчонок в пределах школы, вызвало фурор, и зависть среди ловеласов местного значения. Ревность русских девчонок была нарочито-показательной. Они искоса поглядывали на своих новоявленных соперниц с чувством межнационального и исторического неприятия. Для учителей их появление просто было настоящим шоком. Это можно было сравнить разве только с июнем 1941 года.
Ни кто и ни когда, даже в мыслях, не мог представить, о подобной экспансии школы, со стороны граждан чужого государства. Глаза преподавателей, в тот миг — были полны страха. Такое не санкционированное вторжение, могло поставить, их карьеру в полную зависимость от решений политического отдела группировки. А терять возможность приобретения мебели, вещей, сервизов и прочих жизненных благ импортного производства, ни кто из них не хотел.
— Демидов, я даю вам с Лазаревым пять минут, чтобы этих девиц духа в школе не было. Вы что совсем страх потеряли или хотите в Союз за двадцать четыре часа вылететь, — сказала директриса, нервно теребя в руках ключи от актового зала.
— А что Валентина Прохоровна, граждане Восточной Германии не принадлежали ранее к лагерю социалистического содружества, — спросил Демидов. — Может, мы с Германией находимся в состоянии войны или нам товарищ Горбачев не привил демократические принципы?
— Я Демидов, повторять не буду, а после новогодних каникул я тебе устрою встречу с со-трудником особого отдела армии, который курирует наше учебное учреждение. Ему расскажете о фривольных гражданках бывшего социалистического лагеря и их демократических принципах распространения венерических заболеваний.
Видя подобную картину, которая со стороны руководства школы, могло перерасти в прямое столкновение двух идеологий и государств, ребята, поспешили ретироваться. Они не стали ждать жестокой битвы с политическими и общеобразовательными «Титанами».
Во все годы оккупации, Восточной Германии советскими войсками, каждый офицер или член семьи, автоматически попадал, под колпак контрразведки. Органы эти контролировали и беспощадно и жестоко расправлялись с лицами, нарушающими эти установленные правила игры. Восьмидесятые и девяностые годы, коренным образом, изменили расстановку сил в пользу взаимопонимания, и примирения. Многие дети офицеров, теперь могли теперь заниматься и обучаться в спортивных секциях и учебных заведениях чужого государства. Уже три года как пала Берлинская стена, а до конца пребывания Советских войск оставались уже считанные месяцы. Естественно со стороны западных спецслужб влияние на советских граждан усиливалось, но контрразведчики пресекали эти поползновения.