Золото дураков
Шрифт:
Он поднял Билла так, чтобы посмотреть ему в лицо, не нагибаясь.
– Боги бросили эту долину, и пока ты не говоришь маме, что я тебе сказал такое, можешь смело плевать на них. И даже писать. Хотя Сую оно, наверное, понравится.
Билл не понимал, о чем это Фиркин, но не сомневался: если мама услышит, она не просто цокнет языком. Билл рассмеялся сквозь слезы.
– Ты уж прости, что я наговорил тебе грубостей, но ты сказал эдакое чуть раньше, и оно меня зацепило, а кое-кому оно совсем не по нраву, если понимаешь, о чем я.
– Я понимаю, – сказал Билл, шмыгнув носом.
И
– Тебя еще не было до драконов. Я иногда про это забываю.
Он отпустил Билла, подхватил яблоко с земли, откусил.
– Не то чтобы оно было ох и ах, – продолжил он, жуя и брызжа белой яблочной плотью чуть ли не через весь сад.
Билл заулыбался.
– Лорды – они всегда лорды, и с налогами так же, и знать – всегда чудовищные ублюдки, куда ни глянь.
Он наклонился и добавил с мудрым видом:
– Человека называют ублюдком, если он не знает своего папу, но если кто-нибудь скажет тебе, что знает папу, и папу папы, и так далее до восьмого колена, – вот тогда перед тобой самый настоящий ублюдок.
Билл уже давно позабыл про слезы.
– Да, идеально оно не было – но ведь работало. Конечно, народ ныл и жаловался. И я ныл и жаловался тоже. Но мы-то сводили концы с концами. Никаких там вшивых побасенок про золотой век, как рассказывают теперь.
Билл захихикал снова.
– Но ведь жили, и ничего.
Фиркин скривился.
– А потом явился Мантракс и остальные… ну, знаешь, скажу тебе по секрету, что ты еще слишком малый для слова, каким я называю этих летучих тварей. Эх, когда они явились, произошла большая драка.
Билл был достаточно взрослым, чтобы знать о той войне. Он видел могильные метки вокруг храма. И слышал обрывки историй, которыми мама обменивалась с людьми, каждое утро приходившими за яйцами и молоком.
– Фиркин, а чего люди дерутся? – спросил парнишка.
– Ну, в общем, – Фиркин пожал плечами, – лорды – они ублюдки, это да, но они знают: если здоровенный огнедышащий ящер приземлился посреди твоих полей, нужно ящера пырнуть чем-нибудь острым, пока он не сожрал слишком много твоих фермеров. Видишь ли, основная идея налогов как раз в том, чтобы фермер платил лорду, а тот – солдатам и чтобы те пыряли всяких тварей до того, как твари сожрут фермера. С тех пор как явился Мантракс с компанией, идея потерялась. Теперь солдаты скорее пыряют фермеров. Но должно же быть не так.
– Драконы ели фермеров? – изумленно спросил Билл.
– Большей частью солдат. Такая вот ирония судьбы.
– А если б солдаты не пыряли драконов? – спросил Билл, которому казалось, что, не начнись драка, все были бы счастливее, включая Фиркина.
– Ну знаешь, – ответил тот, ероша волосы Билла, – тогда бы драконы съели всю знать, а если есть что-нибудь, чего знать не любит больше поедания своих фермеров, так это поедание самой знати.
Раньше паренек не особо задумывался над тем, что ест Мантракс. А задумавшись, перепугался – как и тогда, когда увидел пролетающего дракона. И хотя Билл почти не сомневался, что Фиркин, по обыкновению, вешает на уши лапшу, дракон уж точно мог съесть человека. Ведь Мантракс огромный. От этой мысли мальчик содрогнулся.
– В общем, драконы съели солдат,
– Почему?!
Биллу еще казалось, что никто по-настоящему не грозил фермерам съедением и все рассказанное Фиркином очень похоже на историю гигантского недоразумения.
– Потому что они гребаные идиоты, – выговорил Фиркин с чувством.
Что-то в его тоне показалось странным даже шестилетнему Биллу.
– А ты дрался? – спросил он.
– Разреши мне подумать над тем, как тебе ответить, хорошо?
Билл изобразил закрытый наглухо рот. Фиркин рассмеялся. Когда Билл изображал закрытый рот, Фиркин всегда смеялся. И оттого смеялся и Билл, хотя отчаянно старался не разжимать губ.
– Фермеры полезли в драку потому, что… в общем, люди привыкают к своей жизни, пусть не слишком богатой и хорошей. И тогда люди защищают свою жизнь. Дерутся. Они пугаются будущего, которого не понимают. Оно как комната, где темно и где никогда не был. Потому хочется оставаться в знакомой комнате – и со светом. Понимаешь?
Билл кивнул. Он понял достаточно.
– И честно говоря, если ты знаешь, что в соседней комнате дракон, ты уж постараешься остаться в своей, – выговорил Фиркин со странной печальной улыбкой. – Я думаю: когда все только начиналось, фермеры всерьез считали, будто у них есть шанс. В те дни боги еще появлялись в Кондорре. Кажется, фермеры думали, будто великий отец Лол, или мать-защитница Вруна, или трудяга Впаха, или кто-нибудь еще явятся и спасут от напасти. Хотя обычно боги, сойдя на землю, только трахались направо и налево и крошили мир вокруг.
Фиркин покачал головой.
– А что такое «трахались направо и налево»? – рискнул спросить Билл.
Фиркин поглядел на него и скривился.
– Э-э, хм, это как бегать по всем окрестным фермерским домам и совать пальцы во все пироги – и потом облизывать пальцы, а не мыть. Только хуже.
Билл представил ярость домохозяек и не смог вообразить ничего хуже. Однако выяснение деталей он оставил на потом. Фиркин отлично рассказывал.
– Так бог явился? – спросил Билл.
– Ни хрена он не явился. Все нагадили в штаны, – заявил Фиркин и с такой силой швырнул огрызок, что тот, ударившись в ствол, разлетелся надвое. – Ни звука, ни намека. Даже на трудягу Впаху, которая считалась фермерским покровителем. Даже на мать-защитницу Вруну. Даже на помешанного на законе Лола. Никого. И фермеров съели вместе с остальными.
– Всех? – усомнился Билл.
– Эх, глупыш ты, как же всех? Ведь я же здесь, разве нет? И папа твой, и мама. Но съели многих. И что совсем уж паршиво, ели до тех пор, пока мы не сдались, не сказали им, что исполним все приказы.
– И что они приказывают? – спросил Билл, пытаясь представить, как Мантракс слетает с горы, садится у кухонной двери и требует у мамы пирог.
Фиркин улыбнулся во весь рот, но в улыбке не было радости.
– Совсем немного. Они всего лишь приказали нам жить в страхе. Приказали отдавать по первому требованию все, что нам дорого. Приказали жить в нищете. Приказали ползать там, где мы раньше ходили – пусть не гордо выпрямившись, но и не крадучись.