Золото фамильного склепа
Шрифт:
Подруги были страшно разочарованы. Но постарались не показать вида. Покрасовавшись перед ними и убедившись, что он достаточно похож на врача, Ники исчез вновь. А на долю подруг осталось томительное ожидание и тревога. Последняя все росла и росла, пока не заполонила собой девушек целиком. Они уже не могли стоять спокойно на месте, подпрыгивали и вертелись. Этому также способствовал холод, босые ноги мерзли от соприкосновения с холодным полом все сильней. А Ники все не возвращался!
— Не знаю, как ты! А я больше не
— Я тоже!
— Пойдем?
— Пойдем!
И девушки, осторожно приоткрыв дверь в больничный коридор, оглядели его. Вроде бы все спокойно. Столик, за которым должна была дежурить медсестра, свободен. Наверное, женщина решила подремать или отлучилась к тяжелым больным. В любом случае проход был открыт. И подруги шмыгнули внутрь. Тут ногам было относительно тепло. Все-таки не каменный пол, а линолеум.
А там дальше что? О! Ковролин! Кира ступила на него ногой и даже прикрыла глаза. М-м-м… Блаженство! Не больница, а санаторий. Ходить тут сплошное удовольствие.
Мимо подруг тянулись бесконечные двери больничных палат. В какой из них находится Иван Сергеевич?
— Это все не то, — прошептала Кира. — Нам нужна реанимация.
— И где это?
— Сдается мне, что там.
И она махнула рукой куда-то в сторону.
— Что же, пойдем туда, — согласилась Леся.
И они пошли. Дверь, еще дверь, еще и еще дверь. Они прошли операционную и перевязочную.
— Наверное, это где-то здесь.
Чтоб выяснить это наверняка, подруги стали заглядывать во все палаты подряд.
— Мы так ничего не найдем.
— Неудивительно, что Ники так долго не возвращался. Наверное, тоже искал.
Но стоило Кире произнести эту фразу, как подруги услышали из соседней с ними палаты какую-то возню и приглушенный стон.
— Туда! — встрепенулась Кира. — Скорей!
Девушки влетели в палату и замерли, пытаясь привыкнуть к полумраку и одновременно при тусклом свете ночника разглядеть, что тут происходит. А в том, что происходило, сомнений не было. Два человека боролись, вцепившись друг в друга.
Одного из них подруги не знали. А вот вторым оказался их Ники. Как раз в этот момент он вцепился обеими руками в горло жилистого старика в ночной пижаме и изо всех сил душил его.
— Ники?! — вырвалось у Леси. — Что вы делаете?
Ники повернул к ним страшно изменившееся лицо, в котором сейчас не было ничего красивого или героического. Обычная перекошенная физиономия злодея. Красная, вспотевшая и ни чуточки не симпатичная. Докторская шапочка съехала набок. Халат расстегнут.
— Ники! Что вы! Отпустите старика! Зачем вы его?
— Зачем? — прошипел Ники. — Довожу начатое до конца. Вот зачем!
И его руки сжались в последнем, самом мощном усилии на шее беспомощно повисшего в его руках человека. Подруги закричали и бросились на них.
Глава 17
Но
Пожалуй, она была единственная, кто сохранял тут хладнокровие. Даже пострадавший старик, которого все называли Иваном Сергеевичем, все время дергался и пытался вырваться из рук медсестры.
— Да пусти же меня, девочка! — сердился он, срывая с лица маску, которая тут же твердой рукой возвращалась на свое место. — Мне уже лучше!
— Пока еще нет! — невозмутимо возражала медсестра, продолжая выполнять свой долг. — Я вам скажу, когда вам станет лучше.
— Отстань от меня!
— Вам лучше сидеть смирно. Иначе сделаю успокоительный укол.
Укола старик явно не хотел. Поэтому смирился и замолчал, перестав вырываться. Да и чего ему было вырываться? С Ники вбежавшие в палату люди отлично справились и без посторонней помощи. Приглядевшись, подруги узнали среди них двух человек из агентства Верескова. А через мгновение и он сам, широко улыбаясь, вошел в дверь больничной палаты.
— И вы здесь! — воскликнул он, увидев подруг. — Впрочем, какое же приключение — и без вас!
Это было все, что сказал в их адрес Вересков. Зато у Горшкова, который тоже появился в палате, нашлось что сказать подругам.
— Вы чуть было не испортили нам всю операцию! — накинулся он на подруг. — Кто вас сюда звал? Никто? Сами пришли! Ну, вы даете! Да я просто обязан задержать вас на пятнадцать суток ареста. Для вашей же личной безопасности!
Подруг спасло от его гнева и вероятного ареста то, что от всего происходящего у них буквально голова пошла кругом. Они уже не знали, на что и как реагировать. Поэтому слова Горшкова восприняли молча, что было им ошибочно принято за раскаяние и признание собственных ошибок.
— Стыдно стало?! Вот так-то вам и надо! — высокомерно произнес он. — В другой раз умней будете!
Подруги и тут не отреагировали. Так что Горшков быстро потерял к ним всякий интерес. И тоже переключился на Ники, возле которого уже застыл Вересков.
— Где Сеня? — допытывался он у Ники. — Куда ты дел брата, мерзавец? И его золото?
Ники выглядел не лучшим образом. Одна губа у него была разбита и стремительно распухала. Глаз тоже был подбит. Рубашка и халат разорваны и перепачканы кровью. А всегда аккуратная прическа, волосок к волоску, сейчас была безнадежно взлохмачена и раздергана.