Золото колдуна
Шрифт:
– Брехня, - спокойно сказал Родион.
– С хрена ли?
– Борщевик - не крапива. У него несколько другой принцип действия. Его волоски выделяют сок, который резко повышает чувствительность к ультрафиолету. Называется эта шняга... ну-ка вспомню... фуранокумарин. Так вот, участок кожи, куда попал этот фуранокумарин, в несколько минут обжигается солнцем до волдырей. Ты же не хочешь сказать, что этот парень после большого дела загорал, задрав задницу и раздвинув половинки? И я сомневаюсь, что он вообще смог взять в руку лист борщевика. Он же колючий! Короче, похоже на городскую легенду, не обессудь, Петро.
–
– Я тоже знаю одну историю про триффидов!
– гаркнул Родион.
– Знаете Андрона Осетрищева? Бизнесмен, овцевод и вообще термоядерный православец на всю голову.
– Овцечто?
– переспросила Надия.
– Овцевод! В хорошем смысле этого слова!
– А-а...
– Так вот. Этот православный овцевод недавно объявил крестовый поход на борщевик. А то, говорит, заполонило Русь-матушку бусурманская трава, роздыху не даёт. Щас я вспомню, как он про это написал... Нет, погодите, я это даже в телефоне в избранное снёс. Это нельзя пересказать...
– Вот, слушайте!
– продолжил Родион, после того, как покопался в телефонных заметках: - "Рубка борщевика, - заговорил он с истовым подвывом, ударяя на "о", - это азартное и увлекательное, но небезопасное занятие, (о как!) требующее специального оружия, доспехов..."
– Что, так прямо и пишет - "оружия и доспехов"?
– удивилась Настя.
– Ещё бы! "Оружия, доспехов и соблюдения техники безопасности - при рубке борщевик брызгается ядовитым соком и сильно обжигает". А ещё может наброситься и избить ногами, - добавил Родион нормальным голосом.
– "В ближайшее время на нашей интернет-странице будет размещён мастер-класс по изготовлению таких доспехов и палки, пригодной для рубки борщевика".
– А палка-то зачем? Думаю, мачете вроде твоего в самый раз подойдёт.
– Мачета ента самая - сброя бусурманская, православным воинам непригожая, - отозвался Родион.
– Мы ужо по-нашенски - палкой его, палкой, диавольское порождение! Я, короче, представляю, как это будет, - продолжал он со смехом.
– Идёт, значит, Воинство Православное. Иконы. Хоругви. Палки наперевес. Кадила дымят. Доспехи скрипят. Тактические лапти пыль вздымают. Впереди Андрон Осетрищев верхом на коне с аршинной бородой...
– Я не поняла, кто с бородой - конь или Осетрищев?
– серьёзно спросила Надия.
– Неважно. Главное, что с бородой. И поёт, значит, воинство православное старую песню на новый лад:
Мы идём широкими полями
На восходе утренних лучей.
Мы идём на бой с борщевиками
За свободу Родины своей!
– заорал Родион.
– Круто!
– оценила Надия.
– Думаю, от таких песен борщевики сами сбегут.
* * *
– ...Ну и где мы, блин?
– спросила Надия, ни к кому конкретно не обращаясь.
Члены экспедиции угрюмо молчали.
Накануне, миновав поросшую борщевиком пустошь, они снова углубились в лес, проложив направление по компасу, распечатке
Тем временем бесконечный летний день клонился к вечеру, и Надия приняла волевое решение - разбить лагерь досрочно. "Пятнадцать часов на ногах, надо отдохнуть, - сказала она.
– Мы уже близко. Завтра со свежими силами за час добежим". Остальные согласились с ней - по крайней мере, с первой частью заявления, потому что некоторую усталость ощущал даже железный Родион. Поэтому путешественники устроились на ночлег на первой попавшейся ровной площадке, не озаботившись даже поисками источника воды. В молчании, перебрасываясь скупыми словами, поставили палатку и тент, в молчании съели по банке холодной тушёнки, в молчании вскипятили последнюю кружку воды на маленьком костерке и заварили малиновые листья, собранные девушками. Молча забились в палатку и быстро провалились в тяжёлый сон. То и дело кто-то просыпался и ругался сквозь зубы - ломило икры от усталости.
На следующий день они встали довольно поздно и первым делом занялись добычей воды, стряхивая росу с травы, кустов и веток деревьев в кружки и котелки. Удалось набрать на "чай" (как и вечером, на заварку пошли малиновые листья) и даже немного отлить во фляжки. Эта маленькая победа над обстоятельствами подбодрила путешественников. Позавтракав и свернув лагерь, они двинулись в путь. Чтобы не сбиться с выбранного направления, парни ещё вечером выложили из брёвнышек стрелку-указатель.
Однако прошёл час и другой, а ничего похожего на границу усадьбы впереди не показывалось. Путников охватывало очень неприятное чувство "где-то мы не туда свернули".
– Передохнём, - сказала Надия. Все четверо свалили рюкзаки на землю и уселись возле них.
Вокруг высился непролазный лес, сумрачный даже в ясный солнечный день. В лесных шорохах, в криках птиц и время от времени раздающейся барабанной дроби дятла мерещилась насмешка и скрытая угроза.
Настя тихонько вздохнула.
Молчание затягивалось.
– Так, - сказал Родион, решительно поднимаясь.
– Есть одно средство. Девочки, заткните уши. Заткните, говорю, так надо.
Убедившись, что его указание выполнено, Родион набрал в грудь воздуху побольше и заорал в лесную чащу:
– Слушай, ты, ... твою мать! Какого ... ты вы.....! ......! Мы с добром пришли, ........ мать! Дай дорогу, .....!
– Пошли, - сказал он, когда отзвучало эхо.
Через несколько минут экспедиция неожиданно вышла на небольшую круглую полянку. А посреди полянки на пеньке сидел мужик.
Его нельзя было назвать старым, хотя густая борода указывала на далеко не юношеский возраст. Одежда его была странной: похож на охотничий камуфляж, и всё-таки какая-то другая. При попытке присмотреться к деталям его одеяния взгляд соскальзывал, точно вода с клеёнки. Из-под шляпы торчали длинные бурые патлы. Буро-зелёные глаза смотрели не слишком приветливо, но и не злобно, а скорее с насмешливым интересом. В руках чудной лесной странник держал гнутый посох.