Золото красных
Шрифт:
Чугунов встал:
– Я работаю всегда одинаково, как положено, как учили.
– Дуру не ломай. Как учили!..
– Предправления безнадежно махнул пухлой ладонью.
– Умные все стали!
– А чего другого не пошлешь? Спецов по мелкой вспашке пруд пруди.
– Им веры нет.
– Черкащенко ухмыльнулся.
– Кто у нас дока по глубокой проверке? Ты! После твоего наезда тишь да гладь на год, а то и на все три, а за три года... сам знаешь...
Чугунов направился к двери.
– Машку позови!
– пульнул
Вошла секретарша, тихо притворила дверь. Черкащенко хищно, по мужски оглядел крутые бедра, задержался на лепных, упругих икрах, обтянутых черными колготками:
– Цюрих закажи! Срочно!
Седой зашел в кабинет на Старой площади. Сановник выглянул в приемную, прошелестел помощнику:
– Никого не пускать!
Седой открыл кожаный кофр с цифровыми замками. Сановник долго возился с ключами, наконец массивная дверь сейфа медленно распахнулась. Седой с кофром приблизился к сейфу. Сановник переложил пачки... Седой успел заметить, что сейф далеко не опустел. Сановник перехватил взгляд, объяснил:
– Это те... польские... шестьдесят пачек по десять тысяч... Сановник подошел к столу, вынул из ящика сафьяновую тетрадь, что-то записал.
– Как повезешь? Самолетом?.. Сам решай, головой отвечаешь, поднялся, постучал согнутым пальцем по сейфу.
– Вишь, все вместе, чохом переправлять не рекомендуют... мало ли что... нельзя яйца в одну корзину... да что толковать, сам соображаешь. Благо отсюда только крохи перекидываем... главное за бугром крутится... чего зря таскать туда-обратно...
Седой, практик, а не партцаредворец, снова встрял, похоже, неудачно:
– Тут наш рубль с Вовой в чести, а там... их "зеленый" с Вашингтоном Джордж Иванычем...
Сановник поморщился. Подтолкнул Седого к двери. Седой прошел приемную, опустился на лифте, замер рядом с прапорщиком у конторки: на синих погонах блестели золотом буквы ГБ. Седой показал удостоверение и бумажку с размашистым росчерком. Синепогонный скупо улыбнулся. У подъезда Седого ждала черная "Волга" с мигалкой на крыше.
В кабинете Черкащенко зазумерил телефон. Предправления поднял трубку, услышал голос телефонистки: "Цюрих на проводе. Говорите!"
Черкащенко переложил трубку, рявкнул в микрофон:
– Холин! Слушай. Вылетает Чугунов. Я его что ли выбирал?.. Сверху потребовали, отбивался, как мог... Надавили! У них свои игры в поднебесье. Кому-то понадобились наши головы, то бишь места. Держитесь... предправления взмок, ослабил узел галстука.
– Если нырнет глубоко тогда... В общем, Цулко рядом, подскажет... с дарами осторожно... по обстановке... нет, задержать его не могу, сам только что пел, как ценю его, как горой за него стоял...
– ухватил пепельницу, повозил по столу.
– Мне от тебя передали... Подошло...
– вздохнул.
– Если обстановка накалится - звони, держи в курсе.
Связь оборвалась. Предправления вызвал секретаршу:
–
Перед генерал-полковником авиации сидел Седой с кофром на коленях. На ковре застыл летчик-майор.
Генерал кивнул на кофр, посмотрел на майора:
– Секретные документы. Посадка на аэродроме нашей группы войск под Магдебургом. Вас встретят? Так?..
– Так, - кивнул Седой.
– Вопросы есть?
– уточнил генерал.
– Никак нет. Все, как обычно.
– Майор вытянулся в струнку.
– Вот именно... как обычно, - генерал смущенно упер глаза в оперативную карту на стене.
Майор взял кофр из рук Седого, развернулся и молодцевато покинул кабинет.
– Секретные документы...
– хмуро повторил генерал.
– Три года назад, при посадке в нашей зоне в Германии разбился наш самолет, тоже с секретными партийными документами, вскрыли брезентовый мешок, а там...
– А там?..
– Седой оставался невозмутимым.
– Доллары! Полтора миллиона!
– Ну и что?
– Седой не терял самообладания.
– Помощь братским партиям.
– Ладно.
– Генерал хлопнул ладонью по столу.
– Проехали.
Седой поднялся, протянул руку, генерал замешкался, зашелестел бумагами, вроде не заметил протянутой руки. Седой пропустил выпад неловко, ну и пусть - белозубо улыбнулся.
– Дайте пропуск, подпишу, - избегая взгляда визитера, хрипанул генерал.
– Не выпустят?
– хохотнул Седой.
– Нам на ваши корочки...
– поставил росчерк.
Седой упрятал пропуск:
– Вообще-то вы - смельчак, генерал.
Глаза генерала от ярости остекленели, он сцепил пальцы так, что побелели фаланги, и отвернулся к карте.
Седой покинул кабинет, хлопнув дверью так, как генералу ни разу не приходилось слышать в этом кабинете.
Предправления поднял трубку телефона с гербом. Ответил Сановник. Черкащенко попытался в последний раз:
– Чугунов завтра вылетает... Отменить нельзя?
– Нет, - сухость Сановника предназначалась в первую очередь Седому, сидевшему на одном из стульев вдоль стены.
– Всего доброго.
– Сановнику хотелось, как можно скорее выслушать доклад Седого.
Визитер не спешил, листая журналы, будто не заметил, что патрон уже освободился от тягостных телефонных переговоров. Наконец Седой, будто внезапно очнулся, отложил журнал:
– Мне сообщили... самолет уже сел... мои люди забрали груз... завтра переправят в Западный Берлин.
– Только завтра?
– тоска и нетерпение окрасили голос Сановника.
– Какая разница... считайте, что уже там... все отлажено, как часы... ни единого сбоя, - заверил Седой. Сановник отпил чай из нарочито убогого стакана в партийном подстаканнике с ракетами и ГЭС, захрустел баранкой, ложка звякала о стакан, из-за окна доносились гудки автомобилей.