Золото Монтесумы
Шрифт:
— А вы, собственно, кто такой? — спросила я.
— Пожалуй, большинство моих знакомых назвали бы меня бездельником, прожигателем жизни или еще чем-нибудь в этом роде. Я много лет жил в Европе и лишь недавно стал интересоваться политикой. А теперь еще, — он поднял коробку так, что она оказалась на уровне моих глаз, — и археологией. Видите ли, я надеялся, что вы поможете мне разгадать эту головоломку, которая наверняка окажется путеводителем. Если этот документ подлинный, то он имеет огромную ценность. Предположительно автор письма — один из членов семейства Медичи, жестокий убийца, алхимик из Флоренции
— Да, конечно, я читала о нем — это действительно итальянский конкистадор, участник экспедиции Кортеса.
— Именно он со своими ландскнехтами напал на столицу ацтеков Теночтитлан, совершенно разрушив его и захватив золото Монтесумы. Дело в том, что великий правитель ацтеков совершил непоправимую ошибку. Вы наверняка слышали о том, как он, владевший неисчислимым количеством различных золотых изделий и слитков, сам отдал все свои сокровища Кортесу, объявившему себя богом или кем-то вроде того.
— Довольно обычная история — европейцы, обладавшие страшным оружием из железа, убивавшим на расстоянии, принесли с собой оспу и сифилис.
— Все верно. Горе побежденным! Бедный, несчастный наш народ! Мы не устояли против людей с белой кожей. И все-таки это поразительная история. Какая-то жалкая горстка европейцев погубила одну из величайших цивилизаций мира! И при этом завладела огромным богатством, причем до сих пор неизвестно, куда оно подевалось.
— Историки утверждают, что эти сокровища бесследно исчезли.
— Да, так принято считать, и об этом говорится в общеизвестных научных трудах. Но что, если существует другая, покрытая тайной история о судьбе этого золота? Что, если нам удастся установить, где оно было спрятано?
И Марко снова покачал перед моими глазами шелковой упаковкой.
— Если не ошибаюсь, то для того, чтобы найти этот клад, достаточно будет разгадать небольшую шараду, головоломку, — продолжал он. — Правда, разгадка может привести к весьма тяжелым и даже опасным последствиям. В письме Антонио Медичи утверждает, что присвоил себе сокровища Кортеса, вернее, Монтесумы, перевез их в Италию и, потратив лишь небольшую часть, спрятал остальное в каком-то тайнике, снабдив его своеобразной западней для своего племянника Козимо I, герцога Флорентийского. Вероятно, вы знаете, что Козимо был весьма удачливым завоевателем, он расширил владения Флоренции, подчинив себе Сиену. Он принадлежал к тому типу людей, которых по праву называют хищниками. Возможно, герцог не очень хорошо относился к Антонио, не отличавшемуся крепким здоровьем и силой и бывшему, по существу, инвалидом. Ведь он, кажется, страдал от какой-то серьезной болезни.
— Да, его здоровье было ослаблено тяжелой патологией. Никто точно не знает, в чем она выражалась, правда, ходили слухи…
— Верно! Слухи о том, что он был оборотнем. Как бы то ни было, Антонио пытался излечиться от своего заболевания при помощи алхимии. Видимо, он страдал какой-то формой психического расстройства. Вместе с тем сохранились рассказы его современников, что иногда ему удавалось превращаться в какую-то дикую черную собаку, если только этому можно верить.
— Возможно, но нельзя забывать о том, что люди в эпоху Ренессанса были еще крайне
— Понятно. Так вот, не знаю, был ли он обычным человеком или суперменом, но в уме ему никак не откажешь. В этих бумагах Антонио Медичи говорит, что составил карту Италии, по которой можно найти место, где находится сокровище. Хотел бы я изучить эту карту, да только не знаю, где ее искать. Еще в письме сообщается ключ к тому, как найти тайник. Вообще, судя по общему смыслу и тону письма, поиски сокровища представляются делом крайне опасным. Но мне не удалось расшифровать эти загадки. Интересно, справитесь ли с ними вы, разумеется, в том случае, если будет подтверждена подлинность рукописи. Как видите, работа предстоит большая и весьма сложная. — Он повернулся к своим спутникам: — Как думаешь, Блазеж, она сможет нам помочь?
— Если вы так считаете, сэр, — ответил Рыжий по-испански с заметным чешским акцентом.
— А ты, Доменико, что думаешь?
— Он согласен, — снова пробурчал Рыжий.
— Он что, сам не может сказать?
— Я ничего в этом не понимаю, Марко, — сухо ответил Белый Бык.
— Гм-м… Жаль будет, если эта загадка ее не заинтересует. — И он снова покачал передо мной обернутым в шелк пакетом.
Я нервно дотронулась до своего обручального кольца, как если бы надеялась, что оно поможет мне, и все-таки шагнула к Марко.
— Ого, она уже идет! Кажется, она готова рискнуть! — Марко попятился и спрятал коробку за спиной, затем отступил еще на шаг. — Да, ребята, похоже, мне удалось ее заинтересовать.
Я остановилась перед ним, стараясь заглянуть ему за спину, чтобы увидеть приманку. Протянув руку, я попыталась схватить ее, но безуспешно. Марко остановил меня, однако с улыбкой.
— Дайте взглянуть на письмо, — сказала я нервно. — Ну, перестаньте же, дайте его мне.
— Попалась! — удовлетворенно пробормотал он.
Выхватив у Марко сверток, я распаковала его и обнаружила внутри обычную картонную коробку.
С бьющимся от волнения сердцем я открыла ее. Там находилась папка, завернутая для сохранности в мягкую серебристую ткань. В ней лежали какие-то записи.
В сложенном пополам плотном листе бумаги я обнаружила несколько очень тонких, хрупких на вид и древних страниц из какого-то неизвестного мне манускрипта. Я бережно расправила их.
Текст был написан от руки изящным почерком со множеством росчерков и завитушек. На некоторых страницах виднелись остатки сломанного сургуча. Я сложила письмо, совместив края, и передо мной возникла старинная печать с геральдическим изображением волка, вставшего на задние лапы.
Со временем чернила на этих страницах выцвели и стали голубовато-серыми, но изящное начертание букв соответствовало каноническим прописям итальянского языка эпохи Средневековья. К счастью, я свободно владела им.
Испытывая глубокое благоговение, я держала эту драгоценность — древний текст, исполненный такой красоты и изящества, которые мне приходилось видеть лишь у мастеров каллиграфии времен Ренессанса.
Находясь в состоянии священного трепета, я просто пожирала глазами старинное послание.