Золото Монтесумы
Шрифт:
— Лола! — прошептала Иоланда. — У нас были буквы U, P, L, а это — буква O?
— Да.
— Это означает «лупо», то есть «волк»! — выговорили все, кроме меня.
Видимо, повинуясь инстинкту, Марко сказал:
— Переверните его.
Иоланда перевернула медальон обратной стороной, и мы прочли выгравированную вдоль его окружности надпись:
— Я знаю этот собор! — воскликнула мама.
— Он находится на одном из островов, — хором отозвались мой отец и Марко, — и называется он Торчелло!
— Значит, нам понадобится лодка, — деловито подытожил Эрик.
И тут Иоланда вздрогнула, как кошка, на которую брызнули водой. Она резко откинула назад голову, и кровь мгновенно отлила от ее лица. Я испугалась, что на нее подействовал яд, оказавшийся на цепи или на медальоне.
Но потом я проследила за ее взглядом, устремленным на толпу. Среди посетителей виднелась темная, как тень, фигура в примечательной черной шляпе с широкими полями.
Это был Томас.
Глава 45
Да, да! В самой гуще толпы стоял Томас де ла Роса в черной куртке и в своем стетсоне. Взгляд его черных глаз, устремленный на старшую дочь, был исполнен невыразимой печали. Томас возник из небытия, и мне привиделось в этом что-то ужасное, чего я не могла осознать. Наверное, мне следовало бы проверить, не повернуты ли назад его ступни.
Он перевел взгляд на Марко, пристально изучающего медальон. Затем Томас опять взглянул на Иоланду и на меня и жестом руки велел нам молчать.
— Иоланда, милая, что с тобой? — спросил Мануэль.
— Что случилось? Тебе плохо? — встревожился Эрик. — Боже, ты отравилась!
— Сядь, — приказала ей мама. — Принесите ей воды.
— Не надо, все в порядке, — вновь обретя дар речи, проговорила Иоланда. — Это… это от возбуждения.
Я оглянулась, но Томаса уже не было. Марко неловко шагнул в сторону, по-прежнему крепко вцепившись в медальон с его цепью.
— Мне кажется, нам пора уходить, — сказала Иоланда.
Там, где только что материализовался Томас, возник офицер охраны с бульдожьей физиономией. Он с трудом протискивался сквозь толпу, очевидно, собираясь сурово потолковать с нами по поводу нашего способа ознакомления с ценными произведениями искусства.
— Да, да, очень хорошая мысль, — подхватил Эрик.
— Мы слишком увлеклись осмотром, — заключил Марко.
— Короче, уносите ноги, — распорядилась мама. — Разделитесь на группы. Сейчас не время попадаться полиции.
— Встретимся на улице, — бросил на ходу отец.
Марко выпустил из рук цепочку, и, быстро замешавшись в толпе, все поспешили в разные стороны.
То есть все, кроме меня, проталкивавшейся следом за сестрой.
— Иоланда! Иоланда!
— Скорее, а то мы отсюда не выберемся!
— Ты кого-то увидела?
—
— Послушай, он следит за нами еще из Рима, хочет добраться до Марко, потому что боится, как бы тот нас не обидел.
Не замедляя шага, сестра покачала головой:
— Поразительно — его волнует, что нас может обидеть Марко…
— Ио, нам нужно поговорить о…
— О чем?
— Ни о чем, а о ком! О Томасе!
Расталкивая паломников, она горько и сердито улыбнулась:
— Не к добру, Лола, дурно говорить о покойниках, разве ты не знаешь? Это очень опасно — вызывать призрак бродяги только потому, что он бросил тебя в джунглях, когда из-за этой войны ты и без того выросла ненормальной.
— Что ты надумала?
По ее лицу текли слезы.
— Ну, я говорила тебе, что мне до черта надоела вся эта обезьянья охота в джунглях? Оказывается, нет, не надоела! Вот черт! Запиши меня снова в свои свадебные игры, Лола! Потому что я настоящая обезьяна, хотя и не знала этого. Но хотя я настолько тупая, что просто удивительно, почему у меня еще не вырос хвост, я все равно должна доиграть эту комедию, прежде чем набью ему физиономию! И пусть он сам расскажет твоим родителям всю правду, потому что я не собираюсь быть его посредником! И ты имей в виду — если ты скажешь что-нибудь маме, когда рядом Марко, я просто взорвусь! Ты спрашиваешь, что я надумала? Я сделаю то, что должна. То есть доставлю тебя на Торчелло, где ты полюбуешься на этого «неудачника». — Она подтолкнула меня вперед. — Пробирайся сюда.
Высоко вверху над нами лучился неестественным светом небесный свод купола, напоминая сказочное видение, когда я, извиняясь и толкаясь, протискивалась в толпе, оставляя позади роскошный интерьер собора.
Уже темнело, когда мы встретились на площади с моими взволнованными родителями, с натянутым как струна Эриком и с Марко, погруженным в грустные размышления. Моего родного отца нигде не было видно. Напрягая усталую голову, я старалась придумать, как всех примирить, как облегчить страдания сосредоточенно молчавшей сестры; пыталась сочинить оправдания для совершенных нами краж и связанных с ними убийств, а также выработать план действий в ожидании коварной ловушки, несомненно, ожидавшей нас на острове, где должны, в конце концов, находиться остатки сокровищ когда-то могущественного государства ацтеков.
И все время мне слышалось, как кто-то будто нашептывает мне в ухо буквы «L-P-U-O».
Какое слово составляют эти буквы — просто «Лупо»? Или иной загадочный пароль?
Ужасное это свойство — любопытство! Призыв «надавить на Неудачника в соборе Санта-Мария-Ассунта», казалось, физически толкал нас на окраину Венеции к лагуне, отражающей яркое зарево заката, со скользящими по ней гондолами.
Около девяти вечера мы уже направлялись к острову сокровищ — Торчелло.