Золото Спарты
Шрифт:
И все же их возможности не сравнятся с его ресурсами. На одного Наполеона он потратил сотни тысяч долларов. Его исследователи препарировали жизнь императора, разобрали по крупицам, от колыбели до могилы, вычислили не только всех его известных потомков, но и потомков каждого из десятков его друзей, доверенных лиц и любовниц — всех, кому Наполеон мог доверять, Арно Лорана в их числе. Все до единой книги о Наполеоне были загружены в единую компьютерную базу и проштудированы в поисках подсказок. Все картины, от батальных сцен и портретов до карандашных набросков, осмотрены под лупой в надежде найти хоть
Сколько усилий вложено, сколько денег потрачено… И ради чего? Ради никчемной бутылки вина и пиктографии проклятой букашки?!
На столе зазвонил телефон, и Бондарук снял трубку.
— Это я, — произнес Владимир Холков.
— Куда вы пропали?! — прорычал Бондарук. — Я ждал вашего звонка еще ночью. Рассказывайте, что там у вас.
— Вчера днем мы их выследили у Марселя. Я с ними встретился и предложил перемирие… и сотрудничество.
— Что предложили? Я вам ничего подобного не разрешал!
— Предложить перемирие и соблюдать перемирие — это не одно и то же, мистер Бондарук. Как бы там ни было, они не повелись.
— Где они сейчас?
— Остались в Марселе.
— Остались? Что вы имеете в виду?
— Мне пришлось покинуть Францию; я нахожусь в Ла-Хонкере, на границе со стороны Испании. Меня ищет французская полиция. Кто-то объявил меня в розыск.
— Фарго. Больше некому. Как им это удалось?
— Я выясняю. В общем, это уже не важно. Если они покинут страну, я узнаю первым.
— Как?
Холков объяснил.
— Что с книгой?
— Мой человек следит за их домом, но Фарго не блефовал. Дом под надежной охраной. Думаю, не стоит туда соваться. Раз мы отслеживаем все их перемещения, не проще ли будет позволить им сделать за нас всю трудную работу?
— Договорились.
Бондарук повесил трубку, подошел к окну и заставил себя сделать глубокий вдох и успокоиться. Холков прав: еще не поздно. Время работает на них. Фарго их опередили, но им предстоит долгий путь, на котором множество препятствий. Рано или поздно они допустят ошибку. И тогда Холков будет рядом.
Глава 34
Севастополь
Сэм свернул с грунтовой дороги и припарковал взятый напрокат «опель» в нескольких футах от края обрыва. Закат начался еще час назад, солнце почти целиком скрылось за горизонтом на западе, окрасив поверхность Черного моря в золотисто-красные тона. Внизу, под ними, сине-зеленые волны бились о скалы мыса Фиолент, обнажая десятки острых зубцов и шпилей скал, торчащих из пены прибоя.
Вдалеке одиноко вскрикнула чайка, а затем все стихло, остался лишь свист задувающего в открытое окно ветра.
— Чует мое сердце, быть беде, — пробормотала Реми.
— Есть немного, — согласился Сэм. — Оно и понятно, учитывая его репутацию.
Под словом «он» имелся в виду Гедеон Бондарук. Понимая, что без его бутылки им не расшифровать загадку, Сэм и Реми решились на единственный доступный шаг. Они собирались выкрасть бутылку у Бондарука.
Затея опасная, если не сказать дурацкая, но за годы приключений Фарго кое-чему научились: в частности, Сэм вывел для себя «закон об обратной взаимосвязи
Разумеется, ни один из супругов не пустился бы в столь рискованную авантюру, полагаясь лишь на догадки, поэтому они попросили Сельму провести небольшое исследование и решить, насколько осуществим их план.
Имелись ли в охране дома слабые места, и если да, то как их лучше использовать? Оказалось, что слабые места есть. Во-первых, Бондарук держал дома коллекцию древностей — вместе с небольшим штатом экспертов, которые следили за состоянием экспонатов. Во-вторых, само поместье имело богатую историю, и, по мнению Сельмы, именно в истории дома таился ответ на вопрос, как пробраться внутрь.
Они вылезли из машины, подошли к краю обрыва и устремили взгляды на север. В миле от них, на холмистом берегу, взгромоздившись на высокий каменный уступ, который уходил далеко в море, на ста акрах земли вокруг замка Хотын раскинулось поместье Бондарука. Уступ в форме моста образовался под натиском воды, которая тысячелетиями подтачивала камень. Мост уходил далеко в море и оканчивался высокой скалистой колонной, что подобно небоскребу вздымалась из морских глубин.
Сам пятиэтажный особняк, площадью в тридцать тысяч квадратных футов, был построен в древнерусском стиле, с покатыми крышами, глубоко посаженными щипцовыми окнами и луковками медных куполов, в окружении невысокой белокаменной стены и извилистой полоски вечнозеленых рощиц.
Хотын соорудил в середине семнадцатого века один из правителей Крымского ханства, чей род обособился от Золотой Орды в пятнадцатом веке и обосновался на этой земле. Через сто лет Крымское ханство пало под натиском русских войск, объединившихся с запорожскими казаками.
Во время Крымской войны Хотын использовался талантливым адмиралом Черноморского флота Павлом Степановичем Нахимовым как опорная база. После дворец выступал в разных качествах: одно время там размешался музей, посвященный осаде Севастополя; затем, во время Второй мировой, немцы использовали здание как штаб-квартиру; а в советские времена поместье обустроили под правительственную дачу. Ко времени развала Советского Союза особняк сильно обветшал, пришел в плачевное состояние и пустовал до 1997 года, когда Бондарук выкупил его у отчаянно нуждавшегося в деньгах украинского правительства.
Покопавшись в богатой истории поместья, Сельма без труда отыскала множество интересных зацепок, но в итоге остановилась на самой перспективной. По иронии судьбы брешь в защитных укреплениях Хотына образовалась благодаря одному из основных человеческих пороков — а именно алчности.
— Расскажи мне эту историю еще раз, — попросил Сэм Реми, разглядывая поместье в бинокль.
— Его звали Богдан Абданк, — отозвалась Реми. — Запорожский казак, которому Хотын достался от монголов.