Золото верности
Шрифт:
Мерон замолк, грустно глядя на собственный рисунок.
– Я тут разошёлся, конечно. Нынче златое древо Кейла вовсе не такое пышное, как я нарисовал. Со времён Войны кузенов оно только хиреет и чахнет… Впрочем, я отвлекаюсь.
Мерон нарисовал по бокам ещё парочку деревьев, пониже первого.
– В королевстве есть и другие древа, кроме златого. Следующие по благородству и величию за златородными – среброродные. Это самые могущественные и уважаемые родовые дома королевства. Только среброродные вправе именовать своих наследников принцами, как королевских наследников. Иногда монарх может возвысить какой–то из знатных родов помельче за заслуги и, как говорят, пожаловать ему серебро. В истории случается иногда, хоть и нечасто.
Наконец,
– Вся же остальная знать – это наиболее низкородные из всех высокородных. Почти все они – в вассальном подчинении, обычно у кого–то из среброродных, либо даже у друг друга. Ну а земля, из которой вся эта дубрава растёт – это ты да я. Простолюдины. Вот так и устроено наше королевство. Удивлён, что ты всего этого не знал.
– Да знал я, знал, – едва не покраснел Йед. – Но мы же говорили о другом. Ты хотел рассказать, кто такой этот Киреан. И как его можно было узнать заранее.
Йед отметил про себя, что Мерон, похоже, любит уклоняться в сторону, рассказывая вначале общеизвестные вещи, а только потом – то, что у него спрашивали изначально. Так было и с его рассказом про лопату Халара, и теперь. Как будто пересказывая хорошо известное, он получал некое тайное удовольствие.
Мерон тем временем задумчиво разглядывал нарисованную им лесную рощицу.
– Весьма легко отличить среброродного или златородного от прочих из благородных, – молвил он. – Дело в том, что лишь златородные вправе использовать золотой цвет на своих гербах и флагах, или само золото – в украшениях лат, щитов, или оружия. И этой возможности они никогда не упустят. Точно также и серебро разрешено носить лишь среброродным. Прочим же из знатных персон можно использовать любые другие цвета, кроме золота и серебра. Ты видел на груди Киреана серебряного коня, а значит мог бы сразу понять, что перед тобой – кто–то среброродных. А Гиверис с его красной головой барана куда ниже по статусу.
– А как… Как род Киреана заслужил своё серебро? – поинтересовался Йед. – Или они всегда были среброродными?
– О, это отдельная большая история, – оживился Мерон. – Род правителей Изерры по этой части совершенно особенный. Дело в том, что несколько веков назад Изерра была отдельным королевством со своей королевской династией, и Киреан – её прямой потомок.
– Вот как? – удивился Йед. – А я, честно признаюсь, думал, что Изерра всегда была с нами. Ну, как те же атрийские земли на востоке…
– Ничего подобного, – помотал головой Мерон. – Точно не про Изерру.
– И что же у нас произошло, из–за чего Изерра стала частью Кейла?
– Произошло не у нас… Ты должен знать, что к северу от наших границ простираются суровые степные земли, бедные, негостеприимные и продуваемые безустанными ветрами. Издревле их населяли племена воинственных кочевников. Они совсем не похожи ни на нас, ни на никкерцев, вообще ни на кого. Говорят, они когда–то пришли из земель за Закатными горами… Но точно никто не знает. Так или иначе, их зовут кахарами. И долгое время Кахария оставалась полудикой страной, раздираемой племенными междоусобицами. Но триста лет назад кахарские вожди – на тамошнем наречии шаи – объединились вокруг единого правителя, самого сильного и воинственного из всех них. Он назвал себя Шадын–Шай, что значит Отец вождей, и вот вместо разрозненных племён на северных землях появился могучий Кахарский шайянат. И здесь… Здесь нужно сказать, что законы Шамины запрещают странам Междуморья воевать друг с другом. Ну, за редкими исключениями, когда война сочтена справедливой. Обычно же все разногласия и конфликты разрешаются при посредничестве Синода как высшего суда всех народов. Однако в полудиких степных шайянатах волю Синода всегда уважали куда меньше, нежели в Кейле. А с возвышением воинственного Шадын–Шая для Изерры и Кейла возникла серьёзная угроза. Он собирался напасть на нас, вопреки законам
– Странно… – нахмурился Йед. – Почему я вообще ничего не слыхивал о той войне?… И это сработало? Шайянат удалось тогда победить?
– А войны так и не случилось, – сказал Мерон. – Потому ты о ней и не слышал. Шадын–Шай, или скорее знать в его ближнем окружении, устрашился объединённой мощи Кейла и Изерры. При помощи дипломатии Синода кровопролития удалось в итоге избежать, а Кахарский шайянат – умиротворить. С тех пор с ними держится худой, но всё же мир.
– И после тех событий, когда мы с Изеррой стали одной страной, короли Изерры и сделались среброродными вассалами нашего короля?
– Да, Изерра была меньше и первой стояла на пути кахарских орд. Поэтому её правитель попал в тяжкое положение. Он был вынужден обратиться в Кейл с просьбой о помощи. Но малые страны часто отличаются особой гордостью и упрямством, и Изерра – лучшее тому подтверждение…
– Это точно, – фыркнул Йед, – изеррийская гордость из Киреана так и прёт! Это уже даже спесь, а не гордость!
– Ну так вот… – продолжил Мерон, не сдержав улыбки. – Ни угроза гибели и истребления, ни давление Синода не заставили бы короля Изерры просто так низвести себя до среброродного лорда соседней страны. Потому ему даровали особые привелегии, каких тогда ни у кого из среброродных не было. Он получил титулы Владыки Изерры и Государева стража. Владыка – это просто красивое величание, хоть и единственное в своём роде. А вот знак Государева стража даёт полномочия лично представлять короля на определённой территории, фактически быть там полновластным хозяином. За изеррийскими Владыками закреплены Всебескрайние равнины, что отделяют восток от запада. Они намного превосходят Изерру, это можно сказать полстраны. Поэтому род Киреана стоит выше прочих среброродных домов. Он всего на полступеньки ниже златородных.
Йед задумался, переваривая услышанное. Ко стыду, после рассказов Мерона он ощущал себя полным дундуком из деревенской глуши. Байки стариков в родной деревне, которые трудно отделить от легенд и сказок – это все уроки истории, которые у Йеда были. Но монах оказался весьма искушён в истории. И хотя поведал он пока что совсем не много, в его устах эти рассказы внушали куда большее доверие.
– Мерон! – восхищённо произнёс Йед. – Ты знаешь все!
Тот лукаво улыбнулся.
– Лишь Богиня всеведуща. Я просто знаю чуть больше некоторых.
– И этому… Этому всему тебя обучали в монастыре? В Тысяче сверкающих душ?
– Специально там мало чему обучают, – вздохнул Мерон. – По крайней мере, не истории. Я сам прочёл немало книг в библиотеке… И летописей… Только вот… Эх…
Мерон вдруг потупился и отвёл взгляд.
– Не расхваливай меня попусту, потому что… Потому что на самом деле я лжец. Я никакой не монах уже давно. На самом деле меня…
Мерон опасливо огляделся, словно боялся, что их кто–нибудь подслушивает.
– Меня выгнали из Тысячи сверкающих душ.
Эти слова грохнулись на Йеда подобно грому с небес.
– Тебя? – выпучил он огорошенные глаза. – За что?
– За «слабость духа и плоти». Так сказано официально, это одна из обычных причин. Ну например за пьянство, если попроще. Однажды я повёл себя весьма глупо и недостойно, и настоятель жутко разозлился.
Подробностей своего проступка Мерон рассказывать явно не хотел, и Йед тактично не стал выспрашивать.
– Но это в голове не укладывается… – сказал Йед. – Если ты столько всего знаешь, читал много книг… Я настоящих пьяниц видел не раз, и ты на них не похож ни капли!… А я… Я вот даже читать не умею! Не верю, что тебя было за что выгонять. Это несправедливо! Твой настоятель поспешил и не обдумал все, как должно!