Золото. Назад в СССР 3
Шрифт:
Председательша нахмурила лоб и высокомерно ответила:
— Молода ты еще на такие темы рассуждать. Что значит ни за что? А тридцать голов было и не стало, это как? — она огляделась в поисках поддержки у жителей села, те закивали головами, — ишь, какая! Посмотрите на нее. Ты место-то то свое учительское знай, да не выскакивай.
Бабка моя промолчала, ничего не ответила. Если уж кому-то предъявлять халатность, то это действующей председательше.
— И что? того мужика, предыдущего председателя колхоза не реабилитировали,
— Не знаю, на этом эта история закончилась, бабушку буквально через неделю перевели в школу в райцентр. А на ее место поставили другу учительницу. Уж было ли это желание председательши или так сложились обстоятельства в райцентре не известно.
— Что будем делать с этой стаей? Что-то не уверен я, что они как волчья семья Иван да Марья, гармонии с нам ищут.
Мы уже час шли к нашему пристанищу.
— Волки уходят от человека. Не хотят с ним сталкиваться. Но если они решат напасть на Приют Диссидента или на нас, то мы примем бой, — улыбаясь ответил я, уверенный в том, что это исключено.
Рассказ про волков, которые повстречались Евдокии в молодости, произвел на Латкина неизгладимое впечатление. Весь обратный путь он вглядывался в даль, пытаясь разглядеть ушедшую по своим делам стаю.
Через час мы вернулись в балок. Здесь все оставалось не тронутым, так же как и когда мы уходили.
Слава Богу ни медведей, ни росомах, ни других непрошеных гостей к нам не явилось.
— Ты обещал рассказать, как оказался здесь один, — вежливо напомнил мне Латкин.
— Только после того, как ты расскажешь мне про большую кучу золота, которую ты обещал мне когда просился вчера обратно.
— Ну ты теперь мне будешь всю оставшуюся жизнь напоминать про то, что я на тебя напал и потерпел позорное поражение.
Я посмеялся
— Заметь, я ни слова про это не сказал. Ты сам страдаешь из-за своего опрометчивого поступка.
— Что и сегодня будешь меня привязывать?
— И сегодня, и завтра, и все то время пока мы с тобой здесь будем вдвоем находится.
Я сказал это твердым и спокойным голосом не терпящих возражений. Он должен был понимать, что у него нет шансов заполучить ружье. Что же касается бритья, то я найду его бритву и заберу ее у него.
— А долго мы планируем тут пробыть?
Он сразу смягчил тон, демонстрируя полную лояльность.
— Как у вас там говорят — как фишка ляжет.
Я тоже вернулся к дружелюбной интонации
— У нас? — он сделал вид, что удивлен обобщением.
— Ну у вас, у блатных, — я заулыбался
— Э нет, — обиженно протянул Латкин, — я не блатной ни в каком смысле. Это даже меня задевает.
— В каком смысле, задевает?
— Ну, у слова блатной, как известно два значения. Во-первых, зэковское: блатной — это, буквально вор, урка, вечный враг ментов и враг любого честного советского обывателя. А во-вторых, это человек обладающий блатом. Связями. Иметь блат означает иметь такие знакомства, что тебе море по колено. Блатной человек он неприкосновенен. Эти блатные связи, используемые в личных целях делают блатного успешным и влиятельным в обществе.
Я слушал его и думал, что если он прибедняется и играет, то я его лице пропадает великий актер.
— Не блатной? — переспросил я с улыбкой
— Ну посмотри на меня? Какой же я неприкосновенный, скитающийся в черти какой жопе мира и боящийся всего на свете? Сбежавший из зоны. Разве я вор и урка? Мне их порядки вот где, — он упер ребро ладони под подбородок, — диссидент — да. Зэк — да. Но не вор. Среди них, конечно тоже, выдающиеся личности попадаются, грамотные и образованные. Но вот это вот –человек человеку волк, не по мне. Не мое это.
— Ладно, не буду больше вас блатным называть, господин диссидент.
— Ну вот все тебе надо мной поиздеваться. Я можно сказать, тебе душу раскрыл, самое сокровенное и болезненное рассказал, а ты…
Латкин обиженно отвернулся.
— А ты, Андрюха, не пытайся меня разжалобить. Оставайся мужиком. Я тебе не священник на исповеди и не психолог. Мне тебя в этом плане не жалко. Каждый сам свой жизненный путь выбирает. Кто тебя фашистские статейки не заставлял перепечатывать?
Я вспомнил либералов, типа злобной психопатки Новодворской, которая считала, что место нашего народа в тюрьме и называла нас раковой опухолью человечества.
— Твои игры и перепечатки только кажутся безобидными. Не спрашивай откуда я знаю, но ваши либеральные твари погубят страну и миллионы советских людей. И все это во имя мифической свободы.
— Я-то тут при чем? И с чего ты это взял, что кто-то кого-то погубит? Не преувеличивай,Советский Союз настолько мощная страна, что даже Америка, с Британией и Францией не могут ее разрушить. Ты пойми — мы, диссиденты, как ты нас называешь, не хотим вреда стране. Не хотим ее разрушения. Мы хотим быть едиными с народом. Хотим, чтобы люди могли читать, что угодно, ездить куда угодно и работать, где человеку хочется, а не в той заднице, куда его пошлют.
— Ваши хотелки до добра не доведут.
Еще вспомнилось то, что после девяносто первого отменят многие советские праздники, а вместо них напридумывают «дни народного единства» и «дни независимости».
Независимости и суверенитета от кого? От своих сограждан? От своей истории?
Или день «Народного единства» кого с кем? Наивная, нелепая попытка, которая, впрочем, не удалась — она никого не зацепила, большинство людей в будущем даже не подозревает, что четвертое ноября хоть чем-то отличается от третьего.
Если спросить, что символизирует праздник, то многие будут удивляться тому, что это какой-то особый день. Старшее поколение пожимает плечами и отвечают, что праздник ввели вместо дня Великой Октябрьской Революции.
Абсурд. Все реагируют на седьмое число. Его как праздник никто не воспринимает. Так что четвертое ноября — это какой-то лютый политтехнологический провал либералов из двухтысячных.
В создании праздников эти дилетанты проявили полную безграмотность в сравнении со своими большевистскими предшественниками.