Золотое царство
Шрифт:
— Тьфу ты, — разочарованно протянул он, — а я-то думал, тут невесть какие сокровища. А тут ничего нету.
— Рукой пошарь, — посоветовал Вертодуб, — может, закатилось что куда?
— Да чему там закатиться, — пожал плечами стрелок, — коли там пусто. Ну да ладно, попробую.
С этими словами он сунул руку в мешок, пощупал и чуть не заорал от удивления.
— Чего там? — испуганно спросил Витомысл, перейдя вдруг на шепот. — Укусило что-нибудь?
— Нет, не укусило, — с изумлением ответил Андрей, вытаскивая из мешка
— Эге! — восхитился Вертодуб. — А еще там чего имеется?
— Сейчас, — пробормотал стрелок, снова запустил руку в мешок и подцепил там что-то твердое и маслянистое. Это оказалась большая гусиная нога, прокопченная и аппетитно пахнувшая дымком.
— Вот те на! — обрадовался Витомысл. — Давай-ка еще чего добудь!
— Хорошо, — кивнул стрелок, облизывая пересохшие губы, и вытащил из мешка кусок пахучего сала.
— Ну-ка теперь я! — разохотился Вертодуб и сунул руку в мешок по локоть. Долго там что-то выискивал, покряхтывая и сглатывая слюну, а потом вытащил разом огромный свиной окорок и целую связку баранок.
— Я тоже хочу, — смущенно сказал Витомысл, — Андрейка, дай и мне…
— Ты же боишься, — улыбнулся стрелок, но мешок дал. Витомысл долго примеривался, потом с опаской сунул внутрь один палец, убедился, что кусать его никто не собирается, и залез всей рукой. Ухватил что-то и, блаженно улыбаясь, выудил толстый пряник, разукрашенный занятными узорами из разноцветного сахара.
Следующие несколько минут молодцы шли молча, так как рты у всех были заняты едой. Витомысл быстро разделался со своим пряником и, взяв у Андрея лакомый мешок, смело запустил в него руку. Достал оттуда большое наливное яблоко и с наслаждением впился в него зубами.
Как следует закусив, молодцы почувствовали себя гораздо бодрее и прибавили шагу. В самом деле, надо было поспешать — небо уже полыхало закатными красками, вот-вот должны были наступить сумерки, сгущался туман. Река, прежде казавшаяся мирной и неторопливой, теперь словно бы просыпалась от полуденного сна и тревожно плескалась, будто в ней ходили косяки огромных рыбин.
— Да где же этот рыбарь! — воскликнул стрелок с досадой. — Ночь близко, а его и не видать!
— Погоди, — успокоил его Вертодуб, — дойдем скоро. Быть того не может, чтобы не дошли.
— И верно, Андрейка, чего ты! — поддержал товарища и Витомысл. — Сказано — тут живет рыбарь Вестрень, стало быть, так.
Стрелок только рукой махнул — говорите, мол, что хотите, а только чует сердце, что несдобровать нам, проходим по берегу до самой ночи.
Закат меж тем догорал, солнце закатилось, оставив на потемневшем небе лишь тонкую алую полосу. Сумерки приближались неумолимо, а следом за ними должна была прийти ночь, черная, как вороново крыло, и опасная, как стрела, летящая прямо в сердце. Никому не дано уйти от черного всадника Темнополка, а он уже седлал своего коня в преддверии ночного пути. Над рекой поднялся, заклубился
— Ну и где он? — повторил Андрей с тревогой. — Наверное, этот рыбарь…
Договорить он не успел, потому что увидел крохотную хижину, приютившуюся у самой воды.
— Ну наконец-то! — выдохнул Витомысл, улыбаясь. Но через мгновение улыбка сползла с его лица — путники услышали конский топот, раздающийся позади.
— Это он, — прошептал стрелок, еле шевеля губами, — бежим, братцы!
Молодцы сорвались с места. Впереди несся самый быстроногий и легкий Витомысл, в затылок ему дышат Андрей, а чуть позади, задыхаясь и проклиная тяжеленные сапоги, бежал могучий Вертодуб. Черный всадник догонял, стрелок краем глаза уже видел взмыленную морду его коня, спиной чуял жар сильного конского тела. Бледный месяц выплыл из-за тучи и залил речной берег мертвенным светом, в этот же миг беглецы, сравнявшись, одним прыжком перелетели через низенький плетень. Всадник проскакал мимо.
— Ну и прогулялись! — только и выдохнул стрелок, сплевывая. — Я уж думал, точно не успеем.
— Нельзя из-за какого-то там ночного стража цельное царство прохлопать! — строго сказал Витомысл.
— Твоя правда, — улыбнулся Андрей, — теперь бы нам еще хозяина повидать — и совсем хорошо будет.
— Я хозяин, — пробасил вдруг чей-то громовой голос. Молодцы вздрогнули и вскочили на ноги.
На крыльце стоял старичина такой стати и мощи, что вряд ли подобного встретишь и в самолучшем царском полку. Косая сажень в плечах, грудь широченная, руки толщины такой, как у иного нога, а росту такого, что даже Вертодуб рядом с ним испытывал зависть и чувство собственной неполноценности.
— Вы кто такие будете? — поинтересовался хозяин, вдоволь насладившись произведенным впечатлением, — Коли тати ночные али разбойники — лучше сразу со двора идите.
— Мы не тати! — замахал руками стрелок. — Это вот Витомысл, сын Кожани; который здоровый такой, в сапогах окованных — это Вертодуб, сын Ермилы. А я Андрей, сын Вавилы. Все слуги царские!
— Царские, говорите, — почесал бороду старик, — это кто же у нас сейчас царь? Кусман, что ли?
— Он самый, — подтвердил стрелок.
— Все не помрет никак, собачий хвост, — зевнул хозяин. — А я Вестрень, отца-матери не ведаю.
Андрей, которого несколько покоробила такая непочтительность в отношении коронованной особы, все-таки поклонился и вздохнул с облегчением. Не подвела Яга, все как есть сказала, теперь главное, чтобы рыбарь не заартачился и лодку одолжил. Но утро вечера мудренее, про лодку завтра речь вести надобно, а сегодня хорошо бы подзакусить из того же чудесного мешка да и спать ложиться.