Золотое правило Трехпудовочки
Шрифт:
Ване скучно, и он в деталях живописует ситуацию Пете, называет количество евриков. Петя моментально соображает: Влада Сергеевна не окажет сопротивления, она слабая больная женщина, отнять у нее сумку с купюрами можно элементарно. Не стану развивать свою мысль дальше. Узнав имя щедрого благодетеля, мы выйдем на преступника.
Галина сгорбилась.
– Простите, я нервничаю.
– Естественная реакция на ужасную весть, – кивнула я.
– Но Влада мне не сообщила ничего о том, кто отстегнул ей деньги! Она была в возбужденном состоянии, – промямлила Галя, – из нее радость при первом звонке фонтаном
– Попытайтесь максимально точно вспомнить ее слова, – приказала я.
Галина начала ломать пальцы.
– Так. Она собралась прямо сразу ехать в больницу, боялась держать дома целое состояние. Смеялась, повторяла: «Неужели боль уйдет? Мне от нее в петлю залезть хочется, даже повернуться в кровати с боку на бок невыносимо».
– Вы сказали: «Из нее радость при первом звонке фонтаном била», – напомнила я. – Значит, Влада Сергеевна звонила вам несколько раз?
– Во второй она ко мне обратилась, когда вызвала такси, – сказала Галя. – Настроение у нее поменялось, радости поубавилось. Она спросила: «Вот думаю, правильно ли я сделала, что согласилась? С одной стороны, это обман, а все тайное непременно станет явным. С другой – кому плохо от того, что я сделала? Помогла бедным людям, осчастливила богатых. Но мне не по себе, я вдруг подумала: они, как ни крути, убийцы. Я полагала, что помогаю детям. А Маруся оказалась права! Здоровье и покой. Очень мне сейчас нехорошо. Но так больно! Что хуже, огонь в суставах или пожар в душе?»
Галина замолчала, а я, вспомнив последние слова покойной, в нетерпении воскликнула:
– Дальше!
– Все, – тихо сказала Галя, – она воскликнула: «Такси приехало, шофер в дверь звонит, как устроюсь в больнице, сообщу». И больше я ее не слышала.
– Не забеспокоились, когда Влада Сергеевна не объявилась? – с легкой укоризной спросила я.
Галя всхлипнула.
– Нет. Она же вечером поехала, мобильного Влада Сергеевна не имела, он дорогой, городской телефон, наверное, был недоступен. А утром ее на анализы должны были вести. Я так думала.
– Такси! – осенило меня. – Когда она расплачивалась с водителем, он мог увидеть в ее сумочке пачку денег и не устоял перед искушением.
– Нет, нет, – замахала руками Галина, – ее всегда Лида отвозила, наша бывшая воспитанница. Бесплатно доставляла.
– Можете позвонить ей и передать мне трубку? – попросила я.
Галя потянулась к аппарату, и спустя короткое время я услышала звонкий голос:
– Здрасте.
– Помните, что вчера говорила в машине Влада Сергеевна? – безо всякой предварительной подготовки огорошила я Лиду.
– Галка ничего не перепутала? – испуганно воскликнула Лида. – Она сообщила, что Владу Сергеевну убили. Ой, беда! Какие сволочи на свете живут! Напасть на инвалида с палкой! Галка только что сказала, вы из ментовки. Найдите эту сволочь. Я лично его колесами перееду.
– Полагаете, вашего бывшего директора лишил жизни мужчина? – ухватилась я за крохотный кончик ниточки.
– Не знаю, – сбавила обороты Лида.
– Но вы сказали: «Я его колесами перееду». Его, не ее, – уточнила я.
– Ну… убийца… он, – растерялась Лида, – так принято считать.
– Попытайтесь вспомнить, о чем шла у вас беседа, – вернулась я к первому вопросу.
– Мы
– Вас ни в чем не подозревают, – успокоила я собеседницу. – Уверены, что Влада Сергеевна вам не звонила?
– Можете проверить мой мобильный, – вновь начала оправдываться Лида. – Да, я возила Ильченко, никогда не брала с нее денег. Но мы уговаривались за пару дней. Влада Сергеевна деликатная, она понимает, что я зарабатываю извозом, могу потерять выгодный заказ. Она всегда интересовалась: «Лидуша, когда нам лучше к доктору? Назови день недели». Не могу поверить, что ее нет! Этот гад даже не знал, какого человека убил. Роман с Павликом с ума сойдут! Мы все на суд явимся! Расскажем о Владе!
Из трубки понеслись рыдания, затем короткие гудки.
– Влада Сергеевна нам жизнь спасла, – тихо сказала Галя, – а мы ее не уберегли. Понимаете, она была необыкновенным человеком. Детдомовские дети часто бывают недоразвитые. Ну откуда взяться уму, если тебя родители в пьяном угаре сделали, а потом по голове били? Некоторые малыши, попав в интернат, выправляются. Я говорю о хороших приютах, где детей нормально кормят, одевают и обучают. У Влады большинство воспитанников расцветало. Но были и такие, как мы с Лидкой.
Родченко подперла щеку кулаком и продолжала:
– Я только в детдоме постельное белье увидела. Мне тогда исполнилось шесть лет, мать, когда ела, мне корки хлеба кидала, она на игле плотно сидела, ни о чем, кроме уколов, не думала, доширялась до смерти. Я по первости в интернате чуть с ума не сошла: тарелки, вилки, чашки, полотенца, мыло в ванной, игрушки. А каша на завтрак? Ее на молоке варили, изюм клали. Какао! Меня так потрясли простые бытовые вещи, что я потеряла речь. Могла лишь мычать, впадала в истерику. И куда такого ребенка деть? Сдать в дурку. Даже в хорошем интернате с идиоткой цацкаться не станут, оформят по комиссии и перекрестятся с облегчением. А Влада Сергеевна все правильно поняла. Она со мной возилась и через год вернула к нормальной жизни. С Лидкой еще хуже было, та писалась безостановочно, и днем и ночью. Отвели ее в поликлинику было, там сказали: «Физически здорова, беда с головой, отправляйте в специнтернат, девочка не может контролировать естественные потребности». У докторов в районной поликлинике такая установка: раз привели из детдома с проблемой, значит, кретин.
Влада Сергеевна Лидку сама лечила, отселила ее спать в свой кабинет, штанишки шила из клеенки, всем воспитанникам внушила: девочка больна, давайте ей поможем. Представляете? Так управиться с ребячьим жестоким коллективом, что его члены стали Лиду подбадривать, напоминали ей про туалет! Теперь Лидочка замужем, все у нее хорошо. И у меня тоже. Роман Костров весь дергался, руки-ноги у него дрожали, Павлик Мешков в корчах падал, считалось, у него эпилепсия. Нам всем светила дурка и ранняя смерть. Влада Сергеевна всех спасла, сделала нормальными.