Золотое сечение Иуды
Шрифт:
– Это она, – сказал Ванин не своим голосом.
– Кто она? – переспросила Анна.
Анна его не слышала.
– Ты посмотри, красота какая! Разве можно себе представить, что такое чудо может быть в твоем доме? Спасибо, тебе, – она поцеловала его в щеку.
– А где Лука? – очнувшись от завораживающего воздействия полотна великого мастера, спросил Сергей Арнольдович.
Федор пожал плечами, а Зинаида Григорьевна заявила, что когда она вошла, художника уже не было. Ванин позвонил охраннику.
– Где художник? –
Видимо, спросонья, охранник ответил вопросом на вопрос:
– Разве он не в доме?
– Не в доме, – передразнил его Ванин. – А машина его стоит? – снова спросил он.
– Нет никакой машины, Сергей Арнольдович – испуганно пробормотал тот.
– Молодец, – ответил ему Ванин с издевкой. – Хорошо службу несешь. Ничего не знаешь, ничего не видишь. Видимо, ничего и не слышишь. Песня, а не служба.
День выдался удивительно яркий, солнечный. Дождавшись, когда проснется Юлечка и малышня, они отправились гулять в лес.
На Юлю картина не произвела такого впечатления как на родителей. У себя в комнате прилепила огромный плакат Мадонны, музыку которой Ванин никогда не воспринимал. А вот для юной почитательницы Мадонна была божеством.
– Ничего, – успокаивала Ванина Анна, – ты, кажется, от Битлз в свое время тащился, я – от Джексона, а они, вот видишь, от Мадонны.
Ванин согласился. Все время пока они гуляли, Анна никак не могла разговорить Сергея Арнольдовича.
– Что ты все время молчишь или думаешь? Не хочешь мне сказать?
– Нет, – остановил ее Ванин. – Я боюсь, ты мне не поверишь.
– О чем ты? – испуганно спросила Анна.
– Дело в том, – начал он, – что я эту картину несколько дней назад видел во сне.
И он рассказал ей свой сон.
– Удивительно, конечно, – согласилась она с мужем. – Удивительно и странно.
Когда они вернулись домой, то после чая развели в камине огонь и принялись тщательно рассматривать полотно.
– Ты знаешь, – начала свой разговор Анна, видя, как муж не на шутку встревожен. – Я среди всех, кто изображен на картине, знаю только Иисуса и Иуду.
– Я тоже, – ответил Сергей Арнольдович. – Точно могут назвать всех только специалисты.
– Точно может знать только автор, – заключила Анна и продолжала, – Я вот все думаю про твой сон и, кажется, нашла разгадку. Это называется «сон в руку». И бывает это довольно часто у людей, которые постоянно о чем-то думают. Вот так, как ты, например, думал, чтобы нарисовать на этой стене. И идея пришла к тебе во сне. Только ты потом ее забыл.
Сергею Арнольдовичу очень понравилось это толкование его сна, и он предложил:
– А не накатить ли нам по бокальчику хорошего красного вина и обмыть столь талантливое и удачное приобретение?
– Почему бы и нет, – ответила радостная Анна.
Дни шли за днями, месяцы за месяцами. По выходным в доме перебывало немало друзей и родственников. Часто бывали
Однако истина была в том, что Сергей Арнольдович действительно никого не просил присылать в дом художника. И тем более он не мог себе представить, что копию такой работы великого мастера можно было иметь у себя в доме. Это было за пределами его воображения.
И все было бы ничего, если бы их дочь Юлечка не раскопала в Интернете информацию о том, что полотно таких размеров можно сделать в лучшем случае за две недели при условии, что будет работать группа художников из трех человек. «Тайная вечеря» в доме Ваниных была написана меньше чем за сутки.
Но что бы там ни было, копия творения Леонардо да Винчи прижилась. И уже не то чтобы каминный зал, дом семьи Ваниных невозможно было представить без этого полотна.
Зимними вечерами все семейство и Зинаида Григорьевна, когда ее приглашали, любили собираться у камина, перекинуться в кинга, выпить чаю. Зинаида Григорьевна обнаружила у картины даже лечебные свойства. Родители Анны также стали чаще наезжать. Раньше это была большая редкость. Не любили они зятя.
Однажды зимой за несколько дней до Нового года в католическое Рождество, приехав поздно с работы, Сергей Арнольдович попросил Федора растопить камин. Ему нездоровилось. Пока Анна с Зинаидой Григорьевной шуршали на кухне, а Федор возился с дровами, Ванин думал о том, что надо как-то грамотно перегруппироваться в своем бизнесе.
Времена пришли тяжелые. Рынки лихорадило, в стране нестабильная обстановка. И никто не знает, что будет завтра, а работать надо. За неделю устаешь так, как раньше за год. Когда же случился очередной экономический кризис, стало работать совсем тяжело, вернее не было никакого смысла работать. Все что ни сделаешь, себе же в убыток. Одним словом, сплошная нервотрепка.
Ванины стали все чаще наезжать в свой загородный дом, чтобы сменить обстановку, подышать свежим воздухом. Летать в теплые страны не было никакого желания. Им с Анной больше нравилось здесь, дома. Они уютно располагались на мягком диване возле камина: она с книжечкой, а он – рядом, любил смотреть на огонь и думать.
Так было и в этот раз. Он долго смотрел на огонь своими прищуренными голубыми глазами и вдруг сказал Анне:
– Я думаю, что у Иисуса было совершенно другое лицо, чем здесь, на картине да Винчи.
– И какое же оно было? – заинтересованно спросила Анна.
– Ну, во-первых, моложе. Здесь ему 33 года, но выглядит он гораздо старше, так, я бы сказал, лет на 50.
– Пожалуй, да. Ты прав, – поддержала его жена. – Я как-то об этом раньше не думала.