Золотое утро
Шрифт:
Фиске стоял у небольшого бара и открывал шампанское. Хорошо, что он не видел ее лица — наверное, на нем отразилось все ее смятение.
Две стены комнаты были стеклянными и выходили на просторную террасу. На третьей висело большое полотно Матисса, а на четвертой — два небольших пейзажа Коро. Почему Фиске не подготовил ее к встрече с таким богатством? Разве ему не приходило в голову, что ей сразу бросится в глаза пропасть, разделяющая их?
Обернувшись, он заметил, что она разглядывает
— Нравится? Это мой прапрадедушка. Старый Спенсер. Портрет перешел ко мне, так сказать, вместе с апартаментами. Когда Барбара вышла замуж, отец купил еще один этаж, а я занял этот, — вручая ей изящный бокал, он посмотрел ей в глаза.
Бокал она приняла, но пить не могла.
Фиске повернулся, глянул на портрет и засмеялся.
— Мой предок был гениальным разбойником. Он сделал состояние, занимаясь грабежом на железных дорогах, а уже со временем стал респектабельным человеком и начал собирать произведения искусства.
— А Кинкайд?
— Он хотел купить землю в районе Нью-порта, но прапрабабушка воспротивилась, и тогда они приобрели участок на Кинкайде. Насколько я знаю, бабка пыталась уговорить его перебраться на юг Франции, но прапрадедушка отказался.
— Юг Франции?! — тихо повторила Кэти.
— Вы были там?
— Нет. Студентов туда не отправляли, а в семье на такие путешествия денег просто не было.
Лицо Фиске вспыхнуло от энтузиазма.
— Мы вместе поедем туда! Осенью, когда схлынет волна туристов. Вам понравится.
Ее покоробило. Фиске сказал это прямо как Уард, диктуя свои планы и думая, что она все бросит только ради того, чтобы поехать с ним.
— Не опережаете ли вы события? — сухо спросила Кэти.
На короткий миг ей показалось, что по его лицу пробежала тень разочарования.
— Разве вы не хотите поехать во Францию?
— Конечно. И в Испанию, Грецию, Марокко. Кто хочет? Когда появятся свободное время и деньги, я начну путешествовать.
Последовала короткая пауза.
— Извините. Я поторопился, — сказал Фиске и улыбнулся такой обезоруживающей улыбкой, что Кэти не могла не улыбнуться в ответ.
"Безопаснее говорить о Кинкайде", — подумала Кэти и спросила:
— А как остальные семьи, поселившиеся на острове?
— Как и мои предки, многие из них сколотили состояние в начале века. Не все тогда хотели штурмовать Европу или строить мраморные дворцы. Вот и соорудили резиденции на Кинкайде, — он пожал плечами и, повернувшись, пошел к террасе.
Дверь открылась, воздух наполнился еле уловимым ароматом роз.
— Почему вы раньше не говорили о своей семье? Обо всем этом? По-моему, мы перебрали все темы за последние две недели, — проговорила Кэти ему в спину и, поставив
Легкий ветерок раскачивал листья высокой лиственницы, оказавшейся рядом с ней. Она протянула руку, чтобы убедиться, настоящее ли это дерево, и укололась. Почему все так резко переменилось? Только недавно ей было комфортно рядом с ним…
Фиске тревожно наблюдал за реакцией девушки.
— Кэти, вас не должно смущать богатство моей семьи. Мы такие, какие есть. Принимая это как должное, стараемся мудро расходовать деньги. Отец создал собственную, весьма преуспевающую компанию, серьезно увлекается живописью. Мама в свое время сделала карьеру как пианистка. А вы, по-моему, заняли непримиримую позицию.
— Если под непримиримостью вы понимаете то, что я сама зарабатываю деньги и они много для меня значат, то да, я непримирима. И горжусь тем, чего достигла, — произнеся эти слова, она почувствовала себя увереннее.
— Согласен, вам есть чем гордиться, — опять обезоружил ее Фиске своей искренностью.
Протянув руки, взял Кэти за плечи, нежно потряс:
— Мы слишком долго говорим о серьезных вещах. А между тем у нас много общего: нам нравятся одни и те же вещи, смеемся над одним и тем же, понимаем друг друга. Разве не так? — и наклонился, словно собираясь ее поцеловать.
Она ощутила слабость от его близости, но взяла себя в руки.
— Теперь я в этом не уверена. Мы даже выглядим здесь по-разному.
Покраснев, он отстранился:
— В ваших словах нет смысла. Я же не изменился с тех пор, как мы сюда зашли.
— Да, только следовало предвидеть, как я себя здесь почувствую.
— Так в чем все-таки дело? Во мне, нашей семье или Уарде? — спокойно спросил Фиске.
Возможно, она была неправа, когда рассказала о своих отношениях с Уардом и даже о том, что он был ее единственным любовником, но это казалось вполне естественным, после того как Фиске поведал ей историю своего романа с Дьердье.
— Нет, дело не в нем. Он был важен для меня, но сейчас все позади, я ни о чем не сожалею. Просто не хочу повторять ошибок.
Подняв глаза, Кэти испугалась: таким печальным было его лицо.
— Нельзя избегать своих чувств только потому, что когда-то не сложились отношения с другим человеком, — произнес он.
— Я знаю, чего хочу от жизни, но только не этого, — холодно возразила она.
Фиске рассмеялся, но глаза его оставались грустными.
— При чем тут вся жизнь, Кэти? Поверьте мне, не спешите поставить точку над "i". Невозможно сразу все узнать о человеке — для этого необходимо время.