Золотоглазые
Шрифт:
Вы, мужчины, представляетесь всему миру теперь неуклюжими и мелкими, как и весь этот корабль. Я же — женщина, и мое положение сразу становится романтичным, ведь я молода, красива, очаровательна… — ее исхудавшее лицо тронула кривая усмешка. — Я героиня…
Она остановилась, дав вникнуть в суть сказанного, затем продолжила:
— Я была героиней еще до того, как капитан Винтерс объявил им, что я беременна. Но после этого я стала настоящим феноменом. Они постоянно требовали интервью у моих родителей и друзей, у всех, кто меня знал. И теперь бесчисленному количеству людей
Ну что, теперь вы понимаете. У вас есть готовая легенда. Боуман, мой муж, капитан Винтерс и остальные с риском для жизни пытались исправить бортовые двигатели. Произошел взрыв. И их выкинуло в открытый космос.
Это может пройти. Но если я с ребенком или наши тела исчезнут бесследно, тогда вам придется отвечать. И что же вы скажете?
— Она вновь оглядела собравшихся. — Ну что вы скажете? Что я тоже снаружи чинила бортовые двигатели? Что я покончила с собой, умчавшись в открытый космос на ракете?
Только представьте. Мировая печать горит желанием узнать обо мне все досконально — и потребуется чрезвычайно правдоподобная история, чтобы как-то уладить случившееся. А если что-нибудь сорвется — думаю, вам придется очень туго.
Да, черт побери, у вас не останется ни малейшего шанса. Вас повесят или поджарят. Всех, одного за другим, если не успеют линчевать раньше…
Когда она кончила говорить, в каюте установилась гробовая тишина. На лицах застыло удивление, будто на каждого напала мелкая злобная собачонка. Мужчины лишились дара речи.
Минуту или около того верзила сидел, погрузившись в размышления. Затем он поднял глаза и задумчиво потер щетину на своем заострившемся подбородке. Потом обвел взглядом собравшихся и остановился на Алисе.
— Мадам, — пророкотал он, — возможно вы нас здорово надули. — Он отвернулся. Но мы еще успеем все взвесить до следующей встречи. А пока, Рей, восемь бумажек, как велела леди.
— Это он, — сказал человек, глядящий на экран из-за плеча шкипера.
Шкипер раздраженно отмахнулся.
— Конечно же, он. Неужели ты надеялся встретить что-то другое, кружащееся в космосе как пьяная сова? — Он на миг внимательно вгляделся в экран. — Никаких сигналов. Все люки закрыты.
— Вы думаете, существует шанс, шкип?
— Что? Прошло столько времени! Нет, Томми, не может быть и тени сомнения. Мы идем туда только для очистки совести.
— Как мы проникнем внутрь, шкип?
Шкипер следил за вращением Фалкона.
— Что ж, они потеряли управление, но я считаю, если мы сумеем зацепить его кабелем, то сможем осторожно подтянуть к себе, как большую рыбу. Правда, придется попотеть.
И пришлось. Пять раз магнит, посланный со спасательного корабля, срывался, не произведя захвата. Шестая попытка оказалась более успешной. Когда магнит проходил вблизи Фалкона, на миг выключился электрический ток. Магнитный захват изменил курс и оказался в непосредственной близости от корабля. Когда он его почти коснулся, подали питание, захват рванулся вперед и, словно рыба-прилипала, приклеился
Затем последовала долгая игра по захвату Фалкона. Постоянно сохраняя натяжение каната между двумя кораблями (не слишком сильное) и удерживая корабль от закручивания, спасатели медленно подтягивались к Фалкону. Трижды корабль срывался, но, наконец, после долгих изнурительных часов хитрых маневров спасателей, беспорядочное движение Фалкона свелось к спокойному вращению. До сих пор на его борту не чувствовалось и намека на жизнь. Спасательный корабль подошел ближе.
Капитан, третий офицер и врач забрались в скафандры и вылезли наружу. Они направились к лебедке. Капитан перекинул петлю троса через корабль и затем привязал оба его конца к своему поясу. Он лег, держась за кабель обеими руками, и, резко оттолкнувшись, заскользил в открытый космос. Остальные последовали за ним по натянутому кабелю.
Они собрались у входного люка Фалкона. Третий офицер извлек из своей сумки рукоятку. Он вставил ее в отверстие и начал вращать до тех пор, пока не удостоверился, что внутренняя дверь переходной камеры закрыта. Когда он довел рукоять до упора, и она перестала вращаться, он вставил ее в следующее отверстие. Это должно было привести в действие насосы, откачивающие воздух из переходной камеры — если, конечно, там был воздух и если до сих пор оставался ток для работы моторов. Капитан приложил микрофон к борту корабля и прислушался. Он уловил легкое жужжание.
— О’кей. Работают, — сказал он.
Он подождал, пока жужжание не прекратилось.
— Отлично, Открывай, — приказал он.
Третий офицер снова вставил рукоять и повернул ее. Главный люк открылся вовнутрь, образовав на сверкающей поверхности борта темный провал. Несколько секунд все трое мрачно всматривались в отверстие. Наконец, с угрюмым спокойствием капитан произнес:
— Ладно, пошли!
И они осторожно и медленно двинулись в темноту, прислушиваясь, стараясь уловить хоть какой-нибудь звук.
Третий офицер прошептал:
Тихо, как в звездном небе, Лишь только сон средь одиночества холмов…Капитан перебил его:
— Как воздух, док?
Доктор взглянул на свой анализатор.
— Нормально, — сказал он несколько удивленно. — Давление на несколько унций ниже нормы, и только. Он принялся отстегивать свой шлем. Остальные последовали его примеру. Отвинтив крепления, капитан поморщился.
— Не нравится мне все это, — сказал он встревоженно. — Пошли, посмотрим, что там.
Он направился к комнате отдыха. Остальные осторожно последовали за ним.
Сцена была немыслимой и ошеломляющей. Хотя вращение Фалкона прекратилось, все незакрепленные предметы внутри него продолжали кружиться, пока не натыкались на какую-нибудь твердую преграду и, отскочив от нее, мчались в другом направлении. Получилась какая-то мешанина из всевозможных предметов, медленно плавающих и сбившихся в кучи.
— Как и следовало ожидать, здесь никого нет, — сказал капитан, — Док, как вы думаете…