Золотой бутон

Уорнер Элла

Сказать, что была у врача? Нет, это невозможно. Говард начнет расспрашивать и не отстанет, пока не докопается до истины. Прокол шины и вынужденное посещение автосервиса, решила Фейт. Неприятность с машиной может случиться у каждого.

Визит к врачу оказался настоящей пыткой. Да, пропуск пилюли в критический день может привести к беременности. Нужно сделать анализ крови, тогда причина задержки регулы будет известна абсолютно точно. Словно завороженная Фейт смотрела, как кровь из вены поступает в шприц, кровь, которая должна была открыл ей страшную

правду. Ребенок! Фейт закрыла глаза. Нет, нет, пожалуйста, нет! – молила она про себя. Ребенок сейчас, ребенок от Говарда жизнь моя в этом случае превратится в форменный кошмар!

– Результаты будут известны через сутки, – сказал врач. – Вот телефон лаборатории, позвоните завтра утром и узнаете результат.

Фейт посмотрела на часы. Девять тридцать. Впереди двадцать четыре часа чистилища, треть которых ей предстоит провести в обществе мужчины, сотворившего с ней такое.

Не намеренно, конечно.

Но ведь мог же он воспользоваться презервативом или спросить, предохраняется ли она. В этом случае сейчас у Фейт не было бы никаких оснований его винить. Да и винить было бы не за что, ибо, если бы он спросил, она бы конечно вспомнила об этих чертовых пилюлях.

Подробности проведенного на работе дня Фейт помнила плохо. Говард дотошно расспрашивал о проколотой шине, она самозабвенно врала и при каждом удобном случае старалась улизнуть из кабинета босса. Несколько раз Фейт замечала, что Говард удивленно хмурится. Уже в конце дня, когда она собиралась уходить, он спросил напрямик:

– Что-нибудь случилось, Фейт?

И туман перед ее глазами рассеялся настолько, что она увидела, как серьезно и сосредоточенно Говард на нее смотрит.

Интересно, у нашего ребенка будут такие же волчьи глаза?

В груди у нее что-то сжалось.

– Нет. – Она заставила себя улыбнуться. – Все в полном порядке.

Кроме того, что я, кажется, беременна.

– У меня такое впечатление, будто сегодня ты меня избегаешь, – осторожно сказал Говард.

– Извини. У меня сегодня голова идет кругом. Скоро Рождество…

– Планируешь что-нибудь особенное?

Этим вопросом он сам подсказал ей ответ, но находящаяся в расстроенных чувствах Фейт этого даже не заметила и принялась лихорадочно придумывать какую-нибудь правдоподобную ложь.

– Да нет. Просто… Понимаешь, я вдруг подумала о семье, которой у меня нет… В прошлый понедельник Лесли сказала, что в поисках подарков бегала по магазинам, пока не свалилась с ног. А я… – Фейт запнулась, поняв, что говорит что-то не то, затем, так и не придумав, что все-таки сказать, махнула рукой. – Мне это, слава Богу, не грозит.

Рождество… Добрый и веселый праздник по случаю рождения Младенца…

Боже милостивый! Пожалуйста, избавь меня от этой участи.

– Мда-а-а… – задумчиво протянул Говард. – Встречать Рождество в одиночестве грустно. Так и праздник – не праздник. Знаешь, поговорю-ка я со своей сестрой.

– О чем?

Он не ответил и ушел в свой кабинет.

Фейт озадаченно покачала головой.

Сегодня она плохо понимала Говарда.

Хорошо хоть он прекратил задавать вопросы, давать правдоподобные ответы на которые ей было невообразимо трудно. Мыслительный процесс у нее сейчас был почти полностью блокирован необходимостью двадцатичетырехчасового ожидания.

На следующее утро, набирая номер лаборатории и называя свое имя, Фейт напряженно смотрела на дверь смежного кабинета, моля Бога, чтобы в течение ближайших минут та не распахнулась. Дверь осталась закрытой, и это было весьма кстати, так как результаты анализа, несмотря на почти стопроцентную предсказуемость, потрясли ее до глубины души.

Теперь никаких сомнений не оставалось. Она беременна. От Говарда Харрисона. И не имеет ни малейшего понятия, что делать дальше.

Аборт? Эту возможность Фейт с отвращением отвергла.

Сказать Говарду? Нет. Ей необходимо время, чтобы должным образом приготовиться к… К тому, к чему она должна приготовиться.

К собственному удивлению, в голове у нее вдруг промелькнула очень недостойная мысль: блондинка Льюка воспользовалась беременностью, чтобы женить на себе любовника. Что, если…

Нет! – с негодованием отмела Фейт такое предположение. Я не могу так поступить и не стану этого делать. Я слишком хорошо знаю, какой страшной ловушкой может оказаться брак, и использовать ребенка для того, чтобы эту ловушку захлопнуть, означает совершить нечто ужасное по отношению к каждому из нас троих. Говард не из тех, кто женится. Скорее он похож на шмеля, перелетающего с цветка на цветок.

Возможно, он даже испугается, если я вдруг поставлю его перед перспективой отцовства, подразумевающей долговременные отношения, разорвать которые не так-то просто.

Интересно, попросит ли он меня сделать аборт? Если да, я его возненавижу.

Фейт вспомнила, как бережно, умело и нежно Говард нянчился со своей племянницей Розалин. Нет никаких сомнений, что со своим собственным ребенком…

Размышления ее прервал телефонный звонок, и, сняв трубку, Фейт – ответила не сразу, спешно пытаясь перестроиться на рабочий лад.

– Доброе утро, – сказала она, когда это удалось.

– Фейт, это вы? Фейт Шерман? – спросил дружелюбный женский голос – не знакомый, но у Фейт возникло ощущение, будто когда-то она его уже слышала.

– Да.

– Отлично! Это Вайолетт Скотт, сестра Говарда.

– О! – только и смогла ответить ошеломленная таким совпадением Фейт, только что вспоминавшая дочь этой приятной женщины. – Что я могу для вас сделать?

– Мы все были бы очень рады, если бы вы согласились встретить с нами Рождество, Фейт. В этом году мы его встречаем у меня. У нас с Фредом то есть. Собирается вся семья, и все умирают от желания с вами познакомиться.

Говард сказал, дескать, так получилось, что в этом году вам не с кем праздновать Рождество. Так как насчет того, чтобы присоединиться к нам?