Золотой человек
Шрифт:
— Какая красота! — воскликнул Тимар.
Кругом было дремотно и тихо.
— О, если б вы видели здешние места летом! — с жаром заговорила Ноэми. — Скала от самого основания и до вершины одевается желтыми цветами дельфиниума, а лаванда покрывает ее макушку голубым венцом.
— Я непременно приеду полюбоваться этим зрелищем! — обещал ей Тимар.
— Правда? — Ноэми радостно и порывисто протянула Михаю руку, и он впервые в жизни почувствовал горячее прикосновение женской руки.
Потом в избытке чувств она прижалась к плечу матери и обняла ее за шею.
Глубокая тишина и покой царили на острове. Вся природа, казалось, замерла. Только монотонное кваканье лягушек нарушало вечернее безмолвие. На востоке забрезжило бледное сияние. Одна половина неба была темно-синяя, а другая — опаловая.
— Слышишь, как
И девушка три раза поцеловала мать.
Михай позабыл обо всем на свете, он стоял на вершине скалы, скрестив руки на груди. Молодой месяц выглядывал из-за трепещущих вершин тополей. Он сиял чистым серебристым светом.
Странное, еще не изведанное чувство овладело Михаем. Что это было — любовная тоска или опасение? Тревожное воспоминание или манящая надежда? Нарождающаяся радость или утихающая печаль? Возвышенное чувство или животный инстинкт?.. Смутное ощущение или предчувствие? Дремотное состояние или весеннее пробуждение жизни? Некогда он так же вот глядел на заходящий месяц, который бросал на воду за кормой затонувшего судна последние серебряные блики. Мысли его уносились в небесные дали, залитые лунным сиянием, и он словно ожидал от молодого месяца ответа на свои мучительные вопросы. «Все-таки ты меня не понимаешь, — думал он. — Вот скоро я вернусь сюда, и тогда ты все поймешь!»
Паук среди роз
Люди, которые живут своим трудом, не могут позволить себе долго стоять на вершине скалы, любуясь луной и живописным пейзажем, — у них по горло дел; тетушке Терезе надо было спешить к козам и овцам, которые с нетерпением ждали, чтобы их подоили, а Ноэми — заготавливать траву для коз.
Тимар стоял, прислонившись к косяку двери, попыхивал трубкой и мирно беседовал с хозяйками; он чувствовал себя молодцеватым крестьянским парнем, который ухаживает за приглянувшейся ему девушкой.
Котел, в котором уже выкипела розовая вода, хозяйки долили на ночь водой, и все наконец отправились спать.
Тимар попросил устроить ему постель на пасеке. Тереза приготовила ему мягкое ложе из свежего душистого сена, а Ноэми ловко взбила подушку. Не успел он лечь, как его одолел сон. Всю ночь ему снилось, будто он нанялся садовником в какой-то чудесный сад и в огромных чанах в неимоверном количестве варил розовую воду — целое море.
Когда он проснулся, солнце стояло уже довольно высоко. Он выспался, хорошо отдохнул. Пчелы неумолчно жужжали над его головой, неутомимо собирая нектар. Тимар догадался, что кто-то уже подходил к нему, когда он спал, — возле него стоял бритвенный прибор, который он привез с собой в дорожной сумке. Мужчина, привыкший ежедневно брить подбородок, чувствует себя не в своей тарелке, если не может побриться. И как радуется человек, остановившийся в чужом доме, как благодарен он хозяевам, если утром, проснувшись, он находит возле себя мыло, теплую воду и зеркальце, откуда смотрит на него его заросшая за ночь, унылая физиономия, — проклятая щетина так портила ему настроение. А после сложной процедуры бритья какое блаженство испытывает он, поглаживая рукой гладко выбритый подбородок!
Тимар быстро закончил свой утренний туалет; гостеприимные хозяйки уже ждали его с завтраком, — было подано парное молоко и свежее масло, а затем начался трудовой день, сбор розовых лепестков.
Михай вызвался растирать розовые лепестки, Ноэми обрывала лепестки со срезанных роз, а Тереза хлопотала возле перегонного куба.
Тимар рассказывал Ноэми о розах. Он и не думал говорить ей о том, что ее румяные щечки подобны распустившимся розовым бутонам, — Ноэми наверняка подняла бы его на смех. Нет, он с увлечением рассказывал ей о розах, которые ему приходилось во множестве видеть во время долгих странствий по разным странам. Ноэми с огромным интересом слушала Тимара, он вырос еще больше в ее глазах. На молоденьких, неискушенных девушек производят сильное впечатление
— В Турции, — говорил Тимар, — розовую воду примешивают к еде и к напиткам. Розы там выращивают повсюду, их видимо-невидимо. Даже четки делают там из розовых лепестков: перемолотые лепестки прессуют в особых формах, и получаются шарики. Вот почему четки называют «гирляндой из роз». Есть на востоке роза редкой красоты с изумительным запахом, из нее добывают розовое масло. Это бальзамическая роза. Дерево ее достигает двухсаженной высоты, и его ветви гнутся к земле под тяжестью гроздьев белых роз. Их тончайший аромат ни с чем не сравним. Когда лепестки этой розы бросают в воду и выставляют ее на солнце, то вода вскоре делается радужной от масла, выделяемого лепестками. Такими же чудесными свойствами обладает и роза, которая даже зимой не роняет листьев. Лепестками цейлонской розы и «розы дель Рио» окрашивают в светло-рыжий цвет волосы и бороду, причем краска эта чрезвычайно прочная, она держится целые годы, не выгорает и не линяет. Вот почему торговля вялеными лепестками розы весьма процветает на востоке. Запах моггорийской розы опьяняет, надышавшись ее ароматом, человек может захмелеть, словно от крепкого вина. А на вильморенской розе водится насекомое. Стоит ему проколоть стебель розы своим хоботком, как там появляются мохнатые наросты величиной с кулак. Говорят, если такой мохнатый шарик положить под голову плачущего ребенка, то он быстро успокоится и сладко заснет.
— А вы бывали в местах, где растут такие удивительные розы? — спросила Ноэми.
— О да! Мне довелось объехать немало стран. Бывал я и в Вене, и в Париже, и в Константинополе.
— А далеко отсюда эти города?
— Если отправиться пешком, то дней, пожалуй, за тридцать можно дойти до Вены, а за сорок — и до Константинополя.
— Но ведь вы ездили туда на судне.
— А это еще дольше — ведь по пути, пока грузят судно, приходится простаивать в портах.
— А груз-то кому принадлежит?
— Судовладельцу, моему хозяину.
— А Бразович и теперь ваш хозяин?
— Кто вам это сказал?
— Да ваш рулевой, когда вы приезжали в тот раз.
— Нет, Бразович уже умер.
— Умер! Вот оно что! — воскликнула Тереза. — А как его жена? Как дочь?
— После его смерти они лишились всего имущества.
— Боже праведный! Свершилась твоя воля! Ты покарал их за нас!
— Мама! Мама! Не надо! Ты же добрая, хорошая… — с мольбой в голосе успокаивала ее Ноэми.
— Сударь, — продолжала Тереза, — я уже рассказывала вам, что произошло с нами, но теперь я хочу кое-что добавить. Когда над нами нависла угроза полного разорения, я долго молила Бразовича не пускать мою семью по миру, но все было напрасно. Тогда я подумала, что у него, наверное, есть жена и дети. Дай, мол, обращусь к ним, упаду на колени перед его супругой, она-де поймет и пожалеет меня. Взяла я дочурку на руки и в палящий зной отправилась в Комаром. Разыскала я их роскошный дом, несколько часов прождала на крыльце, но меня в тот дом так и не пустили. Наконец ко мне вышла хозяйка с пятилетней дочкой. Я бросилась ей в ноги и стала слезно ее умолять: сжальтесь, мол, ради бога, заступитесь за меня перед вашим мужем! Но в ответ на мою мольбу эта женщина столкнула меня с лестницы. Я только успела обхватить обеими руками голову дочурки, чтобы она не разбилась при падении. А сама ударилась головой о крыльцо и сильно ушиблась, — вон до сих пор у меня на лбу шрам. А пятилетняя девочка, дочь той недоброй женщины, залилась веселым смехом, когда увидела с крыльца, как я поплелась, прихрамывая, прочь с плачущим ребенком на руках. Вот почему я говорю теперь: слава тебе, господи, и да будет благословенна десница, столкнувшая этих извергов с той самой лестницы, с которой они сбросили меня!
— Мамочка, не говори так!
— Выходит, они тоже разорились? Сами стали нищими? Спесивые выскочки! Небось в отрепьях ходят? И просят милостыню у своих старых знакомых, а те отворачиваются от них… правда ведь?
— Нет, сударыня, — ответил Михай, — нашелся человек, который позаботился о них и взял их к себе.
— Безумец! — с негодованием воскликнула Тереза. — Зачем он пошел наперекор судьбе? Как посмел он принять в свой дом это проклятое семейство? Они же и его загубят!
Ноэми подбежала к Терезе и обеими руками прикрыла ей рот. Затем, припав к материнской груди, она поцелуями заставила мать замолчать.