Золотой череп. Воронка душ
Шрифт:
Старик замолчал, тяжело вздохнул и, накинув на плечи ветхий плед, самодовольно потёр руки.
– У меня хорошее настроение и я голоден как зверь, – бросил он. – Пошли на кухню. Совершим набег на закрома этого скряги Бруно.
Стараясь не шуметь, Сейбилен поковырялся в замке буфета, и когда щёлкнул бронзовый язычок, самодовольно улыбнулся.
– Бруно настоящий деспот, – шёпотом заметил старик. – Ключи от кормушки не даёт. Дрожит над каждым кусочком. Вот и приходится прибегать к различным хитростям. Сейчас он в саду,
Сейбилен достал с полки завёрнутый в рушник каравай, запеченный окорок и корзинку с овощами.
– Думаю, пары огурцов хватит, – заметил он. – Сколько раз хотел выгнать этого скупердяя, да боюсь не смогу справиться со своим беспокойным хозяйством.
Старик отрезал от окорока несколько ломтей, наломал каравай кусками.
– Давай! Наваливайся! Молодым нужна энергия.
Всебору повторять не пришлось. Он хорошо знал, что такое голод и также хорошо знал, как дорого в Спумарисе обходятся продукты. Ещё в приюте он научился подбирать крошки со стола и отстаивать право на остатки овсяного киселя на дне кастрюли. Ох, и валтузили же они друг друга за этот кисель. Однажды Всебору вышибли левый клык только за то, что он покусился на чужой сухарь.
– Жадность. Вот что губит человеческий род! – проговорил Сейбилен. – Мы могли бы многому научиться у эльфов, но они нас презирают. Мы источаем дурной запах, от нас так и разит жадностью и подлостью.
Старик усмехнулся и захрустел свежим огурчиком.
– Я это понял, когда жил среди них. Эльфы очень проницательны и если человек лжёт, они поймут это сразу же, ещё до того как начнут с этим человеком говорить. Им достаточно только потянуть носом.
– Тогда мне нужно держаться подальше от этих ребят, – улыбнулся Всебор. – Не могу сказать, что я постоянно вру, но иногда бывает, что иначе просто не выкрутиться.
– Безобидная ложь не так страшна, – успокоил старик. – Я говорил о другом.
Сейбилен замолчал, задумчиво пожевал кусок мяса.
– Мы проиграли войну и теперь нежить, жуткая всепожирающая навь шагает по земле, – сказал старик. – И проиграли мы ее, потому что были разобщены, каждый считал себя важнее, каждый хотел, чтобы его царство благоденствовало за счёт других. Потому, мир живых и мир мёртвых соединился в один, но так не должно быть. Люди, эльфы, народы пещер, гномы, лешаки все мы источаем жизнь, которая так ценна, но всё это может исчезнуть, если навь окончательно победит. Мы заключили с мёртвыми договор и не воюем уже пятнадцать лет, мы заперлись в своих крошечных государствах, забились глубоко в пещеры и подземелья, даже лешаки и те покинули гринберийские чащобы, чтобы спрятаться в Холдарийской тайге. Этот амулет, что на твоей шее… Сдаётся мне он достался тебе не случайно.
Всебор перестал жевать и покосился на стеклянный шарик.
– Серебристые рыси почему-то тебя спасли, – добавил Сейбилен. – Они редко помогают людям, они ходят по границе между мирами и им нет дела до наших бед.
– Я вытащил его из снега, – улыбнулся Всебор. – Он достался мне случайно.
– Может быть, – пожал плечами Сейбилен. – Может быть!
В
– Как не стыдно!? – послышался голос Бруно. – Я экономлю, собираю буквально по копеечке, а вы так расточительно распоряжаетесь своими доходами.
Всебор запихнул остатки бутерброда в рот и даже успел прихватить пару кусков хлеба, прежде чем Бруно сгрёб со стола всю снедь.
– Молодость так жадна и прожорлива, – качая головой, заметил Бруно. – Впрочем, и старость в прожорливости не уступает молодости.
Всебор медленно шагал по мостовой и улыбался. Иногда он засовывал руку за пазуху и с подобострастием извлекал драгоценный свиток.
– «И что бы вы господин Амброзус, сказали сейчас? – подумал он. – Хлебнул, я по-вашему лиха?»
Мимо сновали люди: крестьяне с котомками за спиной, нищие, оборванцы с окраин, прачки с покрасневшими руками, торговки рыбой, иногда, громыхая колесами, проезжали по брусчатке облезлые кареты поиздержавшихся дворян. И Всебору хотелось поделиться со всеми этими людьми своей радостью, но разве можно объять необъятное?
– Так-так и куда это мы так навострились? – послышался знакомый голос.
Всебор встрепенулся и посмотрел в сторону говорившего. На другой стороне улицы, в тени дома стоял рослый щёголь. Костюм с иголочки, роскошные кожаные штаны, башмаки из редкостного сафьяна, шерстяной зелёный сюртук с медными пуговицами.
– Попрыгунчик! – воскликнул Всебор. – Но каким образом?
Парень криво улыбнулся и медленно перешёл улицу.
– Разве я похож на идиота? – поинтересовался он. – Деньги существуют не только для того, чтобы глотку брагой заливать, сунул несколько монет начальнику городской стражи и все дела.
– Врёшь ты всё, – отмахнулся Всебор. – Вчера вечером, у тебя не оставалось даже гнутого гроша, чтобы за кусок селёдки расплатиться, потому в драку и полез.
– По-правде, говоря, это мой папаша подсуетился, – Попрыгунчик хлопнул приятеля по спине. – А гильдейский купец, это тебе не базарный торгаш.
– Знаем, знаем! – усмехнулся Всебор. – С твоим папашей и твоими связями…
– Нет, ну только не надо завидовать, – огрызнулся Попрыгунчик. – Тут всё не так просто, как кажется. Отец желает, чтобы я занимался делом, а мне хочется другого.
Попрыгунчик задумчиво сунул руки в карманы и посмотрел куда-то вдаль.
– Чёрт! Это ж надо было так нажраться! – возмущённо зарычал он. – И вы, дружки называется, неужели не могли остановить?
– Разве тебя остановишь? – Всебор достал из кармана краюху хлеба и протянул приятелю. – Надломим?
– Ржаной? Уволь, – фыркнул купец. – Я вашу плебейскую пищу на дух не переношу.
– Дело хозяйское. Мне больше достанется!
Некоторое время они шагали молча, потом Попрыгунчик оживился и положил приятелю на плечо руку.