Золотой череп. Воронка душ

Селеверстов Павел Егорович

– Да к тому же ещё и придурок, – Всебор поймал вестового за шиворот и несколько раз встряхнул. – Я пошутил, мы находимся в гавани Спумариса, посудина пришвартована к причалу и сейчас вечер, а не ночь.

– Нет! Только не говорите ему, что я заснул. Он меня в порошок сотрёт!

– Заткнись, придурок! – выкрикнул Жиль. – Как тебя зовут?

Окрик Зубастика привёл матроса в чувство. Он огляделся по сторонам, судорожно сглотнул и аккуратно освободил драный воротник куртки от цепких пальцев Всебора.

–

А где мои сандальки? – поинтересовался он. – Ходить по гвоздям без обуви это тебе не подарок.

– Если ещё раз вякнешь не по делу, я тебя стукну, – Жиль выпятил челюсть и насупился. – Быстро говори своё имя.

– Да Карлом все величают! – коротышка улыбнулся и дружелюбно погрозил кривым пальцем. – А это здорово вы меня разыграли! Надо же, петухи пропели!

– Нам нужен капитан корабля, – отмахнулся Всебор. – Или человек, который распоряжается грузом.

Карл почесал затылок, нахмурился.

– На «Пьяном крабе» всем распоряжается капитан Сликкер, – заметил он. – Кораблём, грузом, жизнями матросов и даже нашими грешными душами.

Коротышка вяло кивнул на палубные надстройки.

– Не лучшее время для визита, – добавил он. – Капитан не в духе, весь день сегодня с матросами собачился. Но ежели надо, так надо.

Карл поправил куртку, распахнул дверь в кают-компанию и указал на ступени ведущие вниз.

– Сликкер в трюме, – загадочным голосом произнёс он. – Если он спросит, скажите что я на посту. Только обязательно скажите, что добряк Карл даже глаз не сомкнул.

Пахло сыростью, квашеной капустой и факельной гарью. Под ногами скрипели потрескавшиеся от старости ступени, где-то в потаённых уголках трюма пищали крысы. Жиль постоянно наступал на пятки, и Всебору это, в конце концов, надоело.

– Ещё раз так сделаешь, получишь в ухо, – проговорил он. – И перестань стучать зубами.

– Это от с-с-страха! – Жиль вцепился другу в рукав и окончательно к нему прилип. – Не нравится мне здесь. Гнусно-то как…

Всебор раздражённо пихнул локтем, и Жиль замолчал.

Внизу, на деревянных переборках, оранжевыми сполохами играло пламя свечей. Чей-то хриплый, гнусавый голос выводил замысловатые куплеты. Звякали какие-то железки.

Они спустились вниз и оказались в оружейном погребе. Здесь было светло и сухо. На подушке из мешков с песком стояли обмотанные верёвками бочонки с порохом, а в углу, бесхозной кучей валялось оружие.

 – Капитан Сликкер!? – от волнения Всебор не узнал собственный голос. – Нас прислал господин Штраб.

– Какого чёрта! – зарычал капитан. – К чёрту Штраба, к чёрту посланцев от Штраба, к чёрту всех чертей.

Сликкер сидел на высоком табурете и чистил зазубренную саблю. Он даже не поднял глаз, чтоб узнать, кто пришёл, только поправил цветастый ночной колпак на голове.

– Штраб поручил нам перевести договор, –

робко начал Всебор. – Как говорится время деньги!

Сликкер являл собой образ необузданного, пожираемого страстями и всевозможными пороками человека и, судя по всему, его внешний вид в полной мере соответствовал тому, что было у капитана внутри – он был редкостной скотиной.

– Время деньги говоришь? – Сликкер оторвался от своего занятия и криво усмехнулся. – Ну, ну сухопутная крыса, расскажи-ка, зачем тебя прислал Штраб.

Жилистый, длиннорукий, капитан напоминал высушенную на солнце рыбину. Смуглая обветренная кожа, выцветшие спутанные патлы, безобразная всклокоченная борода. Его правую щёку рассекал жуткий зашитый крупными стежками рубец. Голубое бельмо на правом глазу, прямой массивный нос, тонкие злые губы – ни дать, ни взять – чудовище.

Сликкер швырнул точило и саблю на пол, сполз с табурета и, хромая, заковылял к вошедшим. Первое впечатление оказалось обманчивым, высокий рост и прожигающий насквозь единственный глаз, делали его не просто чудовищем, а сущим дьяволом.

– Я выжимаю из тех, кто на меня работает все соки, – заявил он. – И вы для меня не исключение.

Капитан подобрал с пола кусок угля, показал его собеседнику и демонстративно раскрошил в узловатых пальцах.

– Могу и черепушка так помять, – добавил он. – Ну ладно!

Сликкер вернулся к своему табурету, уселся на него и кивнул на столешницу, подвешенную цепями к балкам.

– Бумажки все там! – заметил он. – У меня вообще-то был толмач, но пару недель назад у Китовых банок, он свалился за борт. Бедняга! Хватил после обеда лишнего и пошёл на корм акулам. Как он кричал, как кричал. Мы его тянуть, а от него только торс и остался.

– Так прям и сожрали? – спросил Жиль из-за спины Всебора.

– Так и сожрали, – подтвердил Сликкер. – Поделом мерзавцу. Если б сам не свалился, я бы его на рее вздёрнул. Скверный был толмач.

– А что это у вас на голове, – Жиль вышел из-за спины и кивнул на капитанский колпак. – Такие смешные колпаки только старые холостяки надевают перед сном.

Жиль дурашливо рассмеялся и посмотрел на Всебора. Но в его глазах он увидел беспокойство и только тогда осознал, что сморозил очередную глупость.

– Я хотел сказать, этот прекрасный головной убор, вам очень идёт, – попытался исправить ситуацию Жиль. – Я бы и сам не отказался…

Сликкер медленно встал со своего табурета и, стянув колпак, швырнул его на пол. Затем выудил из груды ржавых клинков старую потёртую треуголку, несколько раз ударил ею о колено и нахлобучил на голову.

– Верно, ты решил пошутить? Сынок! – растягивая слова, произнёс Сликкер. – Но на «Пьяном крабе» шутить могу только я.

Капитан медленно подошёл к Жилю и уставился на него единственным глазом.